Стукач (СИ)

Я спросил, у одного из них, где находится Луганск? Какие украинские города находятся рядом?

Судя по ответу Луганск находился на Западе Украины. Рядом находились Киев и почему то Краснодар.

Я сделал вывод, что мои визави имеют к Украине и Луганску такое же отношение, как я к республике Науру.

Я не политик и даже не член партии «Единая Россия». На жизнь смотрю с обывательской позиции. Если кто- то придёт в дом, в котором я живу и начнёт устанавливать в нём какой-то, пусть даже распрекрасный «Русский мир» я буду против этого очень возражать.

Если кто-то захочет против моего желания оттяпать у меня кусок дома или даже просто часть гаража, я возьму в руки дубину. Я писал о том, что Россия как то странно поменяла свои взгляды. Раньше мы били ракетами по Чечне, за то, что та хотела отделиться. Теперь Россия помогает Донбассу, который тоже пытается отделиться. У нынешнего президента налицо какое- то легкомысленное непостоянство. Именно об этом я и написал в своей статье.

Гайгер тут же позвонил. Сказал, что критикуя Путина я бью по России.

На протяжении всего разговора с ним, я испытывал смутное ощущение какой то ненормальности происходящего.

Почему я должен был принимать точку зрения Гайгера? Если даже ту точку зрения озвучил президент России и её подобострастно поддержали российские гайгеры, это всего лишь их точка зрения. Не не моя!

Подобострастие, это главный признак холуя. Он обожает начальство до признаков смешения, принимая и отождествляя его с родиной, долгом, мирозданием…

Я сказал профессору, что не хочу с ним разговаривать и тратить время на выслушивание бреда. А если он не перестанет меня донимать, я пошлю его на три самые популярные русские буквы.

Гайгер послушался. Звонить перестал. Зато прислал мне письмо с обвинением в том, что я ненавижу Россию.

Немного подумав я написал:

—Знаете что, Роберт Матвеевич, идите вы наверное на хер!

Мне по прежнему было неудобно называть его на- ты.

Но на этом история не закончилась. Некоторое время Роберт Матвеевич не подавал никаких признаков жизни. Я даже подумал, что он одумался. Но это было не так. На вооружение была принята тактика аллигатора.

Когда хищник вроде бы дремлет, но тем временем готовится к прыжку. Через месяц с небольшим мне позвонил один из друзей. Сказал голосом, полным трагизма.

– Гайгер в своей «Пилораме» написал про тебя статью. Это не статья. Это донос в стиле 37-го года. Там даже есть фраза о том, что ты предал своего Верховного главнокомандующего!

В тот день у меня страшно болела голова. Вся информация мозга доходила с трудом. С изумлением, переходящим в тупизм, я спросил:

– А кто мой Верховный главнокомандующий?

Знакомый ответил вопросом на вопрос.

– Тебе срифмовать?

Эту статейку я тут же послал Прибу.

Он позвонил мне через полчаса, когда я по обыкновению ходил в трусах по квартире и натужно думал о том, почему Гайгер не попался мне на Кавказе. Комбат реагировал бурно. Матерясь и хрипя он орал в трубку:

– Скажи мне Серёга, вот я капитан запаса! Ты воевавший на Кавказе боевой офицер! Почему мы должны терпеть эту кагебешную гниду Гайгера?

Я поморщился и отодвинув трубку от уха спросил:

– Эдуардыч, ты хочешь вызвать его на дуэль?

Приб заговорил одними хриплыми междометиями, перемежаемыми матом.

– Да какая нах... к маме вениамина дуэль?! Я эту суку нах... мля! пасу уже десять лет.

Неожиданно в голове у Александра Эдуардовича что- то щёлкнуло и он заговорил литературным русским языком, почти без употребления слов паразитов.

– Помню проводили конференцию писателей. Были приглашены самые известные российские писатели, живущие в Германии.

Войнович не приехал, сказал, что он мля! Видел всех в гробу и по нотам... Были также руководители ферайнов, в основном еврейских. Мелькали лица из российского посольства, пригласили редакторов газет, профессуру. В том числе — и эту суку... доктора Гайгера.

Народу было много. При товарище Сталине в СССР было уже более 2000 писателей. Сейчас наверное раз в десять больше. Это даже, если не считать графоманов и проходимцев!

Сначала все шло спокойно. В кулуарах шушукались, что конференцию проплатила Москва. Или не Москва — а наоборот Израиль…

В общем всё было пристойно. После торжественной части в буфете подавали — вино, пиво, бутерброды с красной икрой.

Потом вскипели страсти. В обычном русском духе. Русский человек остаётся таковым, даже если у него в кармане немецкий паспорт.

Кто -то рассказал о том, что у Робы вышли мемуары о том, как его под дулом пистолета вербовали в сексоты, а он рвал на груди тельняшку и кричал «Сукой буду, стучать не стану».

Я, как отставной комбат, после своих законных наркомовских ста грамм, принимаю решение идти в рукопашную. Иду за трибуну и кричу Гайгеру:

– Почему Роба, после того как ты отказался давать подписку о сотрудничестве с органами, да ещё и в такой категоричной форме, никто не стал тормозить твоё продвижение по службе?

Нет! Вопреки логике тебе при этом удалось совершить просто головокружительную карьеру от несознательного студента-отказника до обладателя трех дипломов о высшем образовании! Обладателя ученой степени доктора филологических наук! До звания профессора! До должности заведующего кафедрой Университета!

Почему, органы, благодушно смотрели на то, как делает карьеру человек, отказавшийся помогать Родине, почему не остановили твою карьеру?

Тот же Академик Сахаров – многократный лауреат государственных и ленинских премий, герой социалистического труда, кстати, не немец, за свой гордый норов, например, был выслан из столицы и томился в 80-е годы в ссылке под круглосуточным надзором органов в городе Горьком.

Тебя же на несколько лет отправляют на преподавательскую работу в Берлинский университет имени Гумбольдта.

И это в те времена, когда немец, будь он хоть семи пядей во лбу и трижды орденоносец, не мог по туристической путевке поехать даже в Монголию? За что же и почему немец Гайгер, тебе так повезло?

Зал наполнился тишиной. Все приглашённые впали в ступор. Говорят, что кто- то даже потерял сознание…

Самое удивительное, что профессор даже не оправдывался. Просто хватался за сердце и бегал по залу.

Я откланялся и поехал домой пить водку. О чём мне ещё говорить с этой мразью?

Завершил Приб свой монолог горько, словно подводя итог:

– Ничего-ооооо! Я покажу ещё этой блядине сражение под Прохоровкой!

Я спросил, - «Ну и как? После такого разоблачения он случайно не отравился уксусной кислотой, как гимназистка»?

Комбат усмехнулся.

– Не дождётесь! До окончания конференции он ходил грустный. Пытался на меня жаловаться, а потом сразу же уехал, забился в какую то щель, отмолчался и снова вылез, когда всё уже затихло.

* * *

Почти одновременно мне прислал письмо Коля Иванов. Это был

широкоплечий, уверенный в себе мужчина средних лет, то есть примерно моего возраста. Лицо человека, привыкшего отдавать команды. Крепкий лоб, внимательные глаза, золотые коронки.

Обычно так выглядят отставные майоры. Николай Фёдорович был полковником в отставке.

Сейчас он работал заместителем председателя СП России. В отличие от меня получал зарплату. Я знал его ещё по Чечне.

– Серёжа!- Писал бывший полковник,- на тебя поступил донос. Некие доброжелатели требуют твоего исключения из Союза писателей!

Я позвонил Иванову в Москву, сказал, что не возражаю против исключения и даже на этом настаиваю.

Выразил надежду, что таким образом возможно мне удастся повысить своей писательский и гражданский рейтинг.

До меня из Союза писателей исключили Владимира Максимова, Виктора Некрасова, Евгения Попова и Виктора Ерофеева. В знак протеста Василий Аксёнов вышел сам. Таким образом, я наконец- то окажусь в приличной компании. Моя мама всегда мечтала об этом.