Стукач (СИ)

Агнесс была умна и иронична.

Мы проговорили с ней весь вечер. Мне удалось даже не напиться.

Ближе к девяти часам я попрощался и вышел. Время действия моего проездного заканчивалось ровно 21.00. Я, словно Золушка, должен был успеть сбежать до наступления этого часа. Иначе сегодняшнее праздничное настроение грозило превратиться в банальную тыквенную кашу.

Меня встретила улица, тронутая таинственным светом ночных фонарей.

Гайгер

Одним из самых ярких представителей российских немцев, выбившихся в люди был доктор филологии Гайгер.

У Роберта Матвеевича было две биографии. Одна торжественная, сухая и официальная, как протокол допроса. Другая не очень, и которую он тщательно скрывал. Первую знали все- близкие и дальние родственники, коллеги, читатели.

Вторую знало лишь ограниченное количество людей. В кабинетах этих людей по прежнему висел портрет худощавого сорокалетнего мужчины в гимнастёрке, с усами и клинообразной рыжеватой бородкой.

Писатель Владимир Войнович называл этих людей- «Те, кому положено знать, все».

Гайгер жил в небольшом, провинциальном немецком городке. Его можно было назвать даже патриархальным. И Роберт Матвеевич считал, что для места своего проживания он является личностью чересчур масштабной.

Может быть от этого, или осознания своей загадочности он всегда держался высокомерно. Праздные разговоры не любил. Когда его приглашали посидеть с мужиками и попить пивка, отказывался:

– К сожалению...много работы…

Соседи уважительно качали головами. Говорили:

– Труженник.

–Профессор…

Целыми днями профессор, как и положено труженику, работал. Что- то печатал. Жена ходила по квартире на цыпочках. Из -за двери доносился стук одним пальцем по клавиатуре компьютера.

Иногда профессор оставался дома один. Жена уезжала на подработку. Она убирала в чужих квартирах. Профессор прогуливался по комнате, обдумывая сюжет следующей статьи. Шаркали стоптанные тапочки, печальным мешочком свисали некогда синие, крепко линялые тренировочные брюки.

Писатели, как известно, любят одиночество. Принято считать, что в это время к ним приходят умные мысли. Но еще больше они любят поговорить с кем нибудь о своём творчестве. Желательно с кем-нибудь недалеким, наивным и восторженным.

Профессор присел на диван. Взял в руки трубку телефона.

У меня в квартире вдруг зазвонил телефон. Первый телефонный звонок в Германии!

В квартиру я только заселился и телефонный аппарат был почти единственным предметом обстановки. Знакомых в Германии у меня тоже пока не было, и звонить было вроде как некому.

Я снял трубку. Внезапно почувствовал волнение. Сказал хриплым со сна голосом:

– Ах-ххллё.

Голос на другом конце был незнаком.

– Сергей Герман?

—Да. А что?

– Здравствуйте. Меня зовут доктор Гайгер, я писатель, профессор, редактор журнала – «Пилорама». Вы наверное уже слышали о нас?

Название журнала я от волнения не расслышал. Такого писателя не знал. Но фамилия мне понравилась. Громкая. По настоящему немецкая. Да тут ещё и приставка- доктор. Звучало почти как баронский титул, фон Гайгер.

Я оробел. Доктор наук на проводе. А я стою понимаешь, в одних трусах…

– Простите, как название вашего журнала?

– «Ост — вест- Пилорама... Если вас не затруднит, приезжайте ко мне прямо сегодня. Через парочку часов.

Профессор продиктовал адрес.

Название журнала мне ничего не говорило. Но приглашение самого редактора, показалось невероятной удачей.

Может быть напечатают... Я живо представил, миллионные тиражи, слава, назойливые корреспонденты… Перебирал варианты. Может быть дадут денег....Или возьмут на работу.

Я страшно волновался. Ведь эта встреча могла стать моим звёздным часом. Меня пригласил сам редактор. Да ещё и профессор.

Я трепетал. Но готовился встретить предложение без эмоций. Я прямо-таки слышал свой нарочито равнодушный голос:

«Ну если вы считаете, что это гениально и нужно читателю! Я готов заключить контракт и согласен на гонорар в ...»

Я не знал, стоит ли мне соглашаться на сумму в десять тысяч евро. С одной стороны много. Можно будет купить приличную машину. Отдохнуть у моря... С другой стороны. Это Германия. Сам профессор наверняка деньги гребёт лопатой.

Решил дать себя уговорить на пятнадцати тысячах.

Чтобы ускорить волнительный момент подписания контракта взял такси. Отдал пожилому водителю, с ярко выраженной восточной внешностью, последние деньги.

…Дверь отворила женщина неприметной внешности.

На диване сидел бородатый мужчина в мятой домашней рубахе и старых заношенных трениках. Он с достоинством кивнул мне головой, приподнял зад над диваном. Затем вновь опустил его.

Потом последовало долгое и нудное пересказывание мытарств редакции. О работе же — ни слова… Ни звука и о деньгах…

– Вы издадите мои рассказы?— напрямую спросил я.

– Мы возьмём ваши рассказы. В них что-то есть, но сами понимаете, мы не можем за них много платить. Я сам работаю на общественных началах.

Далее вновь последовал долгий монолог на тему долга, подвижничества, служению литературе.

Я уже понял, что мне вряд ли заплатят.

– О какой реальной сумме мы можем вести речь?- Прямо спросил я.

Профессор что- то быстро подсчитал на карманном калькуляторе.

– Пятьдесят евро.

Это было чуть больше того, что я отдал за такси. Но до конца месяца ещё оставалась неделя. Денег больше не было. Почему то они у меня быстро кончаются, в отличие от тоски.

Вспомнилась знаменитая фраза Кисы Воробьянинова.

«Я думаю, торг здесь неуместен»!

И я решил согласиться.

Тогда я впервые понял, что если ты в Германии собираешься заработать с земляками, тебя ждут неминуемые сюрпризы.

* * *

Примерно через месяц Агнесс прислала мне приглашение на литературный семинар. После семинара мы должны были посетить международную книжную выставку. Мероприятия проходили в соседнем городе.

Оплату проезда и гостиницы общество брало на себя.

Я поднялся на второй этаж гостиницы и ключом отпер дверь номера.

Деревянная односпальная кровать была аккуратно застелена. На перекладине распахнутого стенного шкафа болтались пластмассовые вешалки. В углу уютно урчал небольшой холодильник.

Где- то вдалеке раздавались весёлые крики. Вероятно народ уже приступил к обсуждению творчества русских писателей

У меня был трудный день. Разговор с экс- женой. Телефонное объяснение с тёщей. К счастью, тоже бывшей. Мне нужно было отдохнуть. Завтра с утра предстояли новые встречи.

Я открыл рюкзак. В руки мне попала банка пива...ещё одна. Наконец солдатская фляжка с водкой. Фляжка у меня ещё с Чечни.

Я погрузился в лёгкую алкогольную нирвану. Спал на удивление хорошо. Проснулся без привычной головной боли.

Утром я проходил по коридору. Нужно было позавтракать.

Услышал за дверью полный страданий голос.

– Ну не хочу я чай. Надька! Во-ооодки дай!

Я вернулся в свой номер. Достал из холодильника уцелевшую банку холодного пива.

В соседнем номере на скомканной постели сидел Толя Штайгер в кальсонах бежевого цвета. Рядом с ним стояла полная некрасивая девушка лет за тридцать, с локонами как у поселковой путаны и строго говорила:

– Водки вам нельзя. У вас сер-рррдце!

Она грассировала, буква «р» получалась твёрдой как булыжник.

Мне сразу вспомнилась моя бывшая жена. Она обращалась ко мне с такими же твёрдыми интонациями:

– Сер-ррргей! Почему у тебя бардак на письменном столе?

Я ей говорил, что в разговоре с ней чувствую себя первоклашкой, которого ругает строгая школьная учительница, угрожающая вызвать родителей и это грозит стойкими сексуальными комплексами.

– Гер-рррман, почему ты не сделал уроки? Гер-рррман, почему ты пропустил ур-рррок физкультуры?

Девушка походила на крепко сбитый гриб- боровик. У неё были хорошо тренированные ягодицы и икроножные мышцы. Светлая футболка не скрывала, а подчёркивала огромные груди.