Слушается дело о человеке

Люциана напустила на себя равнодушный вид, она изо всех сил старалась скрыть страшное волнение, но сама услышала, как хрипло и сдавленно звучит ее голос:

— Ах, в отпуск! Очень жаль, он хотел дать мне ответ. Когда же он вернется?

— Недель через пять, может быть и раньше, через месяц. Но если очень спешно, я посоветовала бы обратиться к его заместителю.

Люциана отрицательно покачала головой. Она не хотела ни с кем больше говорить о деле мужа, но вдруг поняла, что ей нужно добиться немедленно и во что бы то ни стало ответа на свою просьбу. Она попросила доложить о себе господину заместителю.

Слава богу, он оказался очень любезным и сразу предложил ей сесть. Он тоже уселся поудобнее в кресле и терпеливо выслушал рассказ о всех ее горестях и несчастьях. Потом вздохнул с глубочайшим сочувствием.

— Н-да, чрезвычайно сложный случай. Я несколько с ним знаком. Но не тревожьтесь, фрау Брунер, все уладится. Однако в настоящую минуту я не могу вам помочь. Окончательное решение зависит только от начальника. Обещаю вам, как только он вернется, я попытаюсь немедленно напомнить ему об имевших уже место переговорах, и, разумеется, вы можете быть уверены в моей поддержке.

Люциана судорожно улыбнулась.

— Если бы вы могли, господин…

— Вайс, Георг Вайс, — отрекомендовался ее собеседник.

Люциана не помнила такого имени. Нет, никогда не слышала… А впрочем… Она повторила его про себя. Нет, нет, кажется, слышала от мужа. Ну, конечно, это тот славный, приветливый человек, который говорил с ним по телефону и обещал, что все будет в полном порядке. Лицо ее просияло.

— Благодарю вас за то, что вы встали на мою защиту, то есть я хотела сказать — на защиту моего мужа, вернее, на защиту всей моей семьи. Для этого нужно немалое мужество. Но мне кажется, что вы обладаете им.

Георг Вайс улыбнулся. Он чувствовал себя очень польщенным. Выражение его лица свидетельствовало о том, что он старается найти решение вопроса.

— Я сделаю все, что только возможно. Но нам придется подождать, пока вернется начальник.

— А он вам ничего не поручал? — перебила его Люциана.

— Решительно ничего. Нет, он ничего мне не поручил, — и господин заместитель покачал головой, — но я немедленно возьму на заметку это дело.

Он приветливо улыбнулся, крепко пожал ей руку и наконец распростился с ней. Затем он вернулся к своим обязанностям заместителя.

Люциана вышла из комнаты и отправилась по длинному коридору, который казался бесконечным.

Прошел месяц, наступил другой. И этот месяц стоял с протянутой рукой и требовал дани.

Тут снова раздался стук в дверь.

— Кто бы это мог быть? — пробормотал Мартин. — Я никого не жду.

— Кто бы это мог быть? — немного раздраженно повторила Люциана. — Сегодня день, когда должен прийти разносчик мыла.

Стук в дверь повторился.

— Я ничего не могу купить, — с досадой сказала Люциана и вздохнула.

— Так и скажи ему. Иначе он никогда не перестанет стучать.

Люциана отрицательно покачала головой.

— Нет, не пойду! Не стану же я объяснять ему, почему я вдруг перестала покупать. Он подымет меня на смех. Вот потеха, скажет он. Чиновник, у которого нет денег даже на мыло! Не могу же я рассказать ему о чудовищной истории, которая с нами произошла!

— Да кто же говорит, что ты должна вступать с ним в объяснения? Просто скажи, что сегодня тебе ничего не нужно, и дело с концом. Невозможно выдержать этот стук.

Она встала и заставила себя открыть дверь. Перед ней стоял какой-то человек в судейской форме. Он молча вручил Люциане запечатанный конверт…

Конечно, что нибудь скверное. Как утаить от мужа? Он уже шел ей навстречу.

— Вот!

Он поспешно вскрыл конверт и начал читать повестку. Затем безмолвно обнял жену и запер двери. Посыльный уже успел уйти.

— Знаешь, детка, что это? Знаешь? Наше дело назначено к новому слушанию. Это долгожданная повестка из суда… Заседание состоится через две недели. Мы спасены! Радуйся же, моя дорогая, радуйся!

Она прочла повестку. Ей хотелось разделить его радость.

— Бегу к доктору Иоахиму, — воскликнул Мартин, бросаясь к двери. — Две недели пролетят незаметно!

Вскоре пришло и другое извещение, тоже очень приятное. Отдел обеспечения сообщал Брунеру, что его просьба об увеличении пенсии как инвалиду войны находится на рассмотрении. Решение будет вынесено в ближайшие дни. Отдел обеспечения просит прислать также справку из магистрата, по какой причине и на какой срок задержана Брунеру выплата жалованья.

— Я бы тоже не прочь была это знать, — сказала Люциана и приложила повестку к прочим бумагам, загромождавшим стол Мартина.

Неделя ползла медленно, как дорожный каток…

Тем временем Люциана узнала в Управлении надзора, что начальник уже вернулся из отпуска. Но, разумеется, у него еще не было времени заняться жалованьем Брунера и урегулировать этот вопрос. Кроме того, здесь встретились известные затруднения и требовалось время, чтобы их разрешить…

Медленно, как дорожный каток, потянулась и следующая неделя.

Наконец наступил долгожданный день, о котором давно уже грезили светские дамы, грезили с приятным нетерпением и чуть старомодным предчувствием счастья.

Мужчины, напротив, напустили на себя важный и равнодушный вид.

Наконец этот день, длительная подготовка к которому внесла оживление в промышленность и торговлю и обеспечила множество заказов почтенному сословию ремесленников, — наконец этот день наступил во всем своем великолепии и блеске.

Но покуда дамы старались использовать все возможности, которые предоставляла им мода, мужчины сосредоточили свои усилия исключительно на том, чтобы установить более тесный контакт с определенными деловыми кругами. Однако в глубине души они тоже радовались при мысли о том, что им принесет этот день, точнее ночь. Дело было, разумеется, не только в удовольствии. От этого дня целиком зависел их деловой и личный успех, их общественное положение. Они знали, что хорошо сшитый смокинг или фрак производят впечатление не только на дам, но еще больше на высокопоставленных господ. А соблазны ночи должны довершить остальное.

Действительно, праздничный зал сиял в свете люстр. Отражаясь, преломляясь, дробясь, этот свет заливал изысканно накрытые праздничные столы. Негромкая музыка глушила мысли, как пушистый ковер. Глаза молодых дам сверкали, затмевая своим блеском драгоценности, сиявшие на плечах старух.

Если бы какой-нибудь прохожий, бредя по темной улице, случайно зашел в этот зал, он отпрянул бы ослепленный. Впрочем, строгие контролеры у входа не пропустили бы никого постороннего. Да, кроме того, и высокая цена на билеты служила достаточной гарантией безопасности гостей, от которых исходило благоухание аккуратности и порядка.

Необходимо упомянуть, что устроители празднества разослали бесплатные пригласительные билеты представителям самого высшего общества, которые должны были почтить своим присутствием бал — этот «гвоздь сезона». Здесь они могли поближе познакомиться друг с другом, засвидетельствовать свое уважение друзьям и почтительнейше выразить восхищение дамам.

Нежные и манящие, дамы горделиво, как фламинго, прогуливались среди черных фраков и белых жилетов. Мужчины, напоминая стаю пингвинов, стояли посреди зала. Пытаясь вести высокомудрую беседу, они вдыхали аромат, источаемый облаками нейлона и шелка, мелькавшими перед ними.

Действительно, дамы удивительным образом умели выйти из естественных границ, предоставленных им природой, и, обнажив много тайного, привлечь к себе все взоры, но все-таки не вызвать скандала. Да, здесь не было решительно никого, кто оказался бы в силах оторвать от них глаза и мысли. Особенно влекли к себе молоденькие дамочки — дерзкие дочки и юные супруги чиновников. Изобретательность их казалась прямо неиссякаемой, и поклонники слетались к ним, словно рой бабочек на огонь. У каждой из дам была прическа неповторимого цвета, а ногти и губы соответствующего оттенка. У мужчин просто головы закружились. Волей-неволей пришлось прервать беседу на высокие темы, и наконец страстные ритмы оркестра увлекли всех без исключения в свой бешеный водоворот.