Слушается дело о человеке

Annotation

Аннотации в книге нет.

В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города. В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью. Но даже самые скромные его надежды оказываются несбыточными, а его элементарная порядочность — опасной для магистрата, где он служит.

Урсула Рютт

ПРЕДИСЛОВИЕ

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

Урсула Рютт

Слушается дело о человеке

ПРЕДИСЛОВИЕ

Года два назад внимание западногерманской общественности было привлечено громким судебным процессом: прокуратура Франкфурта-на-Майне возбудила уголовное дело против начинающей писательницы Урсулы Рютт. Ее первый роман «Слушается дело о человеке» незадолго до того вышел в Швейцарии, поскольку издателя в ФРГ для этого романа не нашлось. В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города.

Книга, изданная в Швейцарии, привлекла внимание читателей боннской республики. И вот тут-то несколько видных чиновников города Бад-Гомбурга и бывший городской бургомистр решили подтвердить поговорку: «На воре шапка горит». Хотя в романе не был назван город и ни один из чиновников не выведен под настоящим именем, они потребовали суда над автором. Судебные власти Западной Германии, которые спокойно взирают, как страна наводняется милитаристской, гангстерской и порнографической литературой, на этот раз действовали без промедления.

Книга Урсулы Рютт была тотчас запрещена, изъята из магазинов и библиотек, а писательница, подобно герою ее книги, претерпела длительное судебное разбирательство в многочисленных инстанциях; ей угрожал не только крупный денежный штраф, но даже тюремное заключение.

И дело было, разумеется, не в простаках из бад-гомбургского магистрата, которые своим иском превратили себя в посмешище, публично расписавшись в собственном тождестве с персонажами сатирического романа. Нет! Урсула Рютт навлекла на себя гнев куда более могущественных сил Западной Германии. В своей книге она достаточно ясно намекнула на зависимость «независимого городского самоуправления» от реакционных политических кругов. И главное, она показала, что бюрократический аппарат боннской республики с его культом муштры, слепого повиновения, субординации и кастовой солидарности, возведенных в религию, — воскрешает традицию прусской чиновничьей канцелярии и фашистского казарменного плаца.

Сатирические стрелы романа попали в цель: последовал процесс и запрещение книги. За ходом процесса пристально следила прогрессивная общественность. Западногерманская газета «Дейче фольксцейтунг» писала: «Книга «Слушается дело о человеке» подвергается гонению. Это не единственный случай в Федеративной республике. Но это случай столь показательный, что общественность не может пройти мимо него. Уже однажды в Германии вслед за сожжением книг и травлей людей за их убеждения пришли концентрационные лагеря и массовые убийства. И вот теперь, в то самое время, когда убийцы тех лет выходят из тюрем на свободу, начинается новая охота на книги. К чему же это приведет!»

Судебное разбирательство дела Урсулы Рютт, начатое в 1956 году, в 1958 году закончилось ее оправданием. Видно, слишком неуклюжей была вся его формальная сторона, строившаяся на иске бад-гомбургских оскорбленных невинностей, и слишком громким был бы общественный резонанс обвинительного приговора.

Но хотя писательница оправдана, роман ее до сих пор не увидел света в Западной Германии, и там до сих пор все делается для того, чтобы опорочить имя автора, а книге преградить путь к читателю.

В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью.

Его добродетели, его благие порывы и благие дела весьма элементарны: он внимателен к просителям, готов выслушать человека в неурочное время, не думает, разумеется, ни о каких переменах, ни даже о робких реформах, но все-таки способен на инициативу. Он отваживается разрешить уборщице магистрата Элизе пользоваться велосипедом, собранным из старого хлама, который был найден в подвале учреждения. Нет, Мартин Брунер отнюдь не герой. Он просто добрый и неплохой человек, преданный своей работе не за страх, а за совесть, наивно верящий, что его деятельность чиновника может и должна идти на благо людям.

Но даже самые скромные его надежды оказываются несбыточными, а его элементарная порядочность — опасной для магистрата, где он служит. Остальные чиновники, занятые своей карьерой и интригами, впутанные «отцами города» в темные махинации, использующие службу для личного обогащения, видят в Брунере с его честностью и прекраснодушным идеализмом опасного чужака.

Брунера начинают травить. Поводом для травли становятся из пальца высосанные обвинения: возникает «дело Брунера», которое превращается в романе в «дело о человеке», в дело о маленьком человеке, столкнувшемся с бюрократической машиной.

Клевета, лжесвидетельство, бесконечная судебная волокита, разорение и нищета, страх за будущее — вот что обрушивается на голову Брунера. Спаянные круговой порукой чиновники магистрата и городские дельцы добиваются его гражданской смерти — и все это в наикорректнейших юридических формах.

Хождение Брунера по кругам бюрократического ада — таков сюжет романа Урсулы Рютт. Чиновник превращается в просителя, от которого все отмахиваются и отписываются; это позволяет ему увидеть бюрократическую машину магистрата не только изнутри, но и извне.

Урсула Рютт отлично знает то, о чем она пишет. Любопытная деталь: ее муж — видный полицейский чиновник города Бад-Гомбурга — был вместе с ней привлечен к суду за то, что он, как говорилось в обвинительном заключении, «не запретил жене писание подобных романов», а в действительности, очевидно, за то, что дал ей фактический материал. Во всяком случае, в книге можно найти интереснейшие подробности о структуре и деятельности западногерманских учреждений, судов, ведомств, блестящие пародии на стиль бюрократической переписки и волокиты.

Официальная пропаганда Западной Германии изображает городские магистраты наследниками давних традиций самоуправления, институтом — образцово-демократическим; магистратских советников — рачительными отцами города, пекущимися о благе избирателей; чиновников — заботливыми слугами населения. Достаточно полистать комплекты западногерманских иллюстрированных журналов, чтобы найти множество рекламных рацей на эту тему.

Роман Урсулы Рютт — злой и справедливый комментарий к этим пропагандистским тезисам. Перед простым человеком магистрат воздвигает стены, отгораживается от него запретительными табличками, на него смотрят пустые, отчужденные лица чиновников. Все двери учреждения захлопываются перед женщиной, для которой получение пустяковой справки — вопрос жизни и смерти. Ее хождение по лабиринту магистрата, ее растерянность и беспомощность среди всеобщего равнодушия символизируют враждебность зловещей бюрократической машины к маленькому человеку. Такими же беспомощными и бесправными чувствуют себя оклеветанный и раздавленный Брунер, несправедливо опороченный библиотекарь Грабингер и другие люди, олицетворяющие в книге мир тружеников. Это придает роману обобщающий смысл, который привел в такую ярость боннские власти.