Гулящая

це, как от вздоха высоко поднялась полная огня грудь.

- Славная! - проговорил паныч таким ласковым голосом, что Христя даже голову подняла.

"Он это сказал или не он?.." Глаза их встретились. Сквозь синие стекла очков, как черные ягоды, глядели на нее блестящие зрачки, искорки трепетали в них; а у Христи глаза горели, сверкали... Дыхание в груди у нее захватило, кровь еще больше прилила к лицу, в ушах шумело. Христя отпрянула и выбежала в кухню.

- Что он говорил? - зашептали Марина с Марьей. Христя не могла говорить... так билось, стучало у нее сердце в груди.

- Нет, с вами каши не сваришь! - громко произнес паныч, захлопывая книжку.- Подите-ка лучше сюда да спойте песню. Кто умеет?

- Христя умеет! - крикнула Марина.

- Я не умею,- потупившись, тихо сказала Христя.

- Да ну, будет тебе! Как же не умеешь? - уговаривает Марина.- Умеет, умеет,- уверяет она паныча.

- Христя! Что же ты? Ах, какая ты застенчивая! Спой хоть одну; я послушаю. Я люблю простые песни.

- Да ведь я же не умею,- упиралась Христя.

- Давайте поведем ее! - крикнула Марина, и они вместе с Марьей схватили Христю под руки и потащили в комнату паныча.

Паныч взял стул, приставил к своему и посадил Христю рядом с собой. Христя только руками всплеснула и засмеялась... Она сидит рядом с панычом! На том месте, где не так давно сидела пани... Чудеса, чудеса! Марина и Марья склонились над ее стулом, посматривают то на паныча, то на нее, переглядываются, и Христя чувствует, что глаза у них смеются... Ей становится и душно и томно; горло сжимается, сердце замирает. Она вскочила бы и убежала, да он держит ее за руку - не пускает. В том месте, где его пальцы сжали руку, кровь стучит у нее, бьется жилка.

- Какую умеешь, Христя, скажи или спой. Я запишу.- С этими словами он взял перо, бумагу.

Воцарилось молчание. Паныч ждет. Христя молчит, вспоминает: какую бы? Мысли в голове у нее так перепутались, все песни так смешались, что она целиком не вспомнит ни одной. Если бы еще Марья с Мариной не стояли у нее над головой, а то она слышит их горячее дыхание и чувствует, с каким нетерпением они ждут.

- Да я не умею! - крикнула Христя и так покраснела, что слезы выступили на глазах.

- Ну, вот! Опять "не умею"!.. Ну, сделай милость,- просит паныч.

- Да ну же, Христя! - толкнула ее в бок Марина.

- Ох! как мне душно! - тяжело вздохнула Христя.

Снова молчание, снова все ждут.

- Ну что, хорошо? - крикнула Христя и засмеялась. За ней засмеялись и Марина с Марьей; паныч нахмурился.

- Так никто и не споет? - строго спросил он.

- Пускай сперва Марина... мне душно,- ответила Христя.

- Я петь не умею, я расскажу,- согласилась Марина.

Христя вскочила и выбежала в кухню. Марина уселась рядом с панычом, склонилась к нему, положила руку на спинку его стула, как будто собиралась обнять паныча.

- Какую же вам? Про Гриця знаете? - спросила она.

- Нет, не знаю.

Марина начала песню про Гриця. В комнате тихо стало, слышно, как