Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

   — Ждите меня здесь, я скоро возвращусь, — сказал он.

И, покинув пределы лагеря воинов Мубарака, Микаил побежал к своим людям.

Люди Микаила следили скрытно за тем, как воины Мубарака поднимаются в горы высоко...

Микаил в волнении души читал про себя начало восьмой суры, в которой повествуется о битве при Бадре и о захваченной в этой битве добыче, о тканях, оружии, припасах, о ста пятнадцати верблюдах и четырнадцати лошадях [130]...

«Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — повторял в уме Микаил. И далее произносил про себя: — Они спрашивают тебя о добыче. Скажи: «Добыча принадлежит Аллаху и посланнику; бойтесь же Аллаха, упорядочите между собой и повинуйтесь Аллаху и Его посланнику, если вы веруете!..»

И ещё не настало утро, а воины Микаила уже вступили в битву с отрядами Мубарака на горах.

А вскоре, извиваясь, словно огромная змея, двинулась внизу по горной дороге конница султана. И, продвигаясь так, всадники вступили в ущелье. Эхо от топота бесчисленных конских копыт огласило горы. Места были дикие, безмолвные, безлюдные, и даже тихое позвякивание оружия вызывало звонкое эхо. По ущелью разносилось конское ржание и голоса воинов. От шума дрожали листья лиан и кустов у подножия гор. Конница текла звенящею рекою по ущелью...

А ведь командир отрядов Мубарака был послан в горы нарочно для того, чтобы устроить засаду именно на горах и оттуда обрушить на всадников султана град камней. Но теперь нечего было и думать об этом! Конница беспрепятственно двигалась через проход горный, а отряды Мубарака заняты были схваткой с людьми царевича, бросившимися на них внезапно. К людям Микаила подошло подкрепление, и очень скоро отряды Мубарака были разбиты наголову!

Когда повозка, в которой сидел Офонас, ехала по ущелью, бой уже давно завершился. Повозка двигалась медленно. Тела убитых, упавших сверху, преграждали многие участки пути. Приходилось оттаскивать их в сторону. Офонас также вылезал из повозки и помогал отволакивать с дороги мёртвые тела... Солнце ярко светило...

Офонас невольно размышлял о рассказах, услышанных им в его путешествии, в его дальней дороге. Один рассказ вкладывался в другой рассказ, словно одна шкатулка раскрытая — в другую раскрытую шкатулку, а в неё — третья раскрытая шкатулка, а в третью — четвёртая... И слова рассказов, определённо лживых, измысленных из хитрости, звучали, в сущности, не менее правдиво, нежели слова рассказов, определённо правдивых.

А вкруг Офонаса раскидалось всё простое и ясное — деревья, травы, стебли вьющиеся, стрекот насекомый и бег быстрый невидимых малых зверьков, и всадники, и кони, и солнце, и мёртвые тела в крови, и белые зубы и смуглые лица живых...

Дорога на Белгаон была открыта.

Двадцать дней осаждали крепость. На двадцатый день раджа Викрама пришёл в лагерь султана под видом посланца. Допущенный к султану, он назвал себя и изъявил покорность. Молодой султан принял это изъявление покорности и сделал правителя Белгаона одним из своих придворных. Однако Белгаон не сдавался. Однако минуло ещё два дня, и город пал.

Теперь впереди ждал воинов стольный город Виджаянагар.

Офонас уже целую седмицу не говорил с Микаилом, даже и видел его мельком. Оба воинства, султана и Мубарака, готовились к битве. Глядя на эти приготовления, индусы вспоминали сказания о братьях пандавах и братьях кауравах, вступивших в битву великую меж собою. Одни сравнивали султана с Дурьйодханой, сыном Дхритараштры, главы кауравов; а Мубарака — с Юдхиштхирой, главой пандавов; другие — напротив — полагали Мубарака подобным Дурьйод-хане, а султана — сходным с Юдхиштхирой [131]. Город Виджаянагар стоял, подобно скале в бурном море. Все знали слова Мубарака; он сказал, что как змеи не страшны царю птиц Гаруде, так и воинам Мубарака не страшны войска султана! Но где же будет новая Курукшетра? Курукшетра — таково было именование поля битвы пандавов и кауравов.

Говорилось много среди воинов Мубарака и жителей его владений о Дарии.

   — Пандавы, пять могучих сыновей героя Панду, завоевали силой и ловкостью своей прекрасную Драупади, ставшую их супругой. Бхишмадев [132] также завоевал супругу в битве. И Мубарак победит врагов, и право его на супружество с дивной Дарией будет подтверждено его победами.

   — Он уподобится Джадупати-Кришне, поднявшемуся на защиту Рукмини [133]!

   — Царь Душманта покинул красавицу Шакунталу, но Мубарак никогда не покинет Дарию! Нужен новый Калидаса [134], чтобы воспеть их любовь!..

   — Как жаль, что уже написаны Пураны — древние книги о героях и богах! Наш Мубарак умеет стрелять из лука и владеет палицей не хуже, чем Рамачандра или Арджуна [135]! Мубарак возродит славу Ашоки, Чандрагупты, Викрамадитьи, Шакадитьи, Шиладитьи [136] — славных правителей и полководцев Хундустана...

Войска султана и Микаила двигались вперёд, разделённые на четыре части. Мубарак поднялся со своими войсками в горы. Одна часть его воинов расположилась высоко в горах. Другая встала на западной стороне. Третья во главе с самим Мубараком встала на востоке, в узком горном проходе.

Сновали взад и вперёд разведчики, распознавая тайны противника. Султан разбил огромный лагерь, огромный полотняный город. Но шатры султана сделаны были не только из полотна, они имели железные или медные каркасы. Шатры эти были в два или в три этажа. В этих огромных шатрах устроены были приёмные залы и помещения для сна, принятия пищи и купания. Перед шатрами султана воздвигнуты были ворота, подобные воротам сильной крепости. Полотно шатров покрыто было искусной вышивкой. Башенки и купола украшали полотняные стены, а медные колонны — поддерживали. Чего только не было в шатрах султана! Золото, серебро, драгоценные камни и парча и шёлк.

И на много крошей простирались шатры приближённых султана. Одни шатры были красного цвета, другие — жёлтого, белого, золотисто-коричневого, зелёного, синего. Купола шатров ярко сверкали в солнечном и лунном свете. Вокруг шатров и палаток раскинулся большой базар, где возможно было купить очень и очень многое.

Султана сопровождали его любимые жёны и наложницы; и у каждой из них в лагере были свои отдельные покои, как в городских дворцах.

Лагерь охранялся так, что никто не мог бы проникнуть туда, в шатры и палатки. Но султан и Микаил не намеревались оставаться за спинами охраны. На рассвете они выступили против воинов Мубарака.

Впереди всех продвигались воины, вооружённые лопатами, топорами и ножами. К ужасу своему, Офонас в общей сутолоке и толчее потерял повозку и повара с его подручными. Офонас пытался отыскать если не Микаила, то хотя бы кого-нибудь из приближённых царевича... Но не было ясно, где проходит Микаил со своими людьми.

   — Где царевич Рас-Таннура? — спрашивал Офонас-Юсуф растерянно. И вновь и вновь повторял: — Где царевич Рас-Таннура?.. Где царевич Рас-Таннура?..

Его отгоняли, что-то ворчали в ответ, даже замахивались на него палицами и кинжалами. Офонас отскакивал то в одну сторону, то в другую. Его мотало взад и вперёд, словно обезглавленное насекомое, тулово которого всё ещё живо и не хочет умирать...

Наконец кто-то отвечал ему с досадой, что Микаил со своими людьми двинулся не то в горы, не то на запад, навстречу войскам Мубарака.

Офонас растерялся. Он не знал, что делать, куда идти. То ли вперёд, то ли назад, то ли вправо, то ли влево... Лучше всего было бы для Офонаса взвиться вверх и перелететь подале от всей этой воинской кутерьмы, куда-нибудь в безопасное для него место... Но об этом и мыслить нечего было!.. Офонас тоскливо метался. И тут вдруг его схватили за плечи, выкрикнули какие-то дурные, бранные слова в его лицо. Но он не мог отвечать, словно бы онемел внезапно. К счастью, смерть покамест не угрожала ему. Кто-то из этой толчеи сунул ему в руки лопату и толкал его в ряды других таких же, идущих с лопатами, ножами и топорами. Одни рубили деревья, другие оттаскивали срубленные деревья в сторону. Третьи засыпали ямы и разравнивали землю. Офонас также принялся работать лопатой. Прокладывали широкую дорогу для войска и султана.