Великий океан

Многие из команды побывали на суше ездили за водой и провизией, прошли несколькомиль на шлюпке вверх по реке. Чужие деревья, высоченные скалистые горы, горячее солнцевызывали удивление и радовали новизной. Матросы усердно гребло до полудня и неохотноповернули назад.

На Ситхе все нутро отсырело от дожжа...сказал корабельный плотник, расправляясизую бороду, подвязанную к шее ремешком, чтобы не мешала грести. На шлюпке ходилиЛансдорф и Давыдов. Мичман и натуралист ловили неизвестных насекомых и, увлекшись,еле оторвались от интересного занятия.

Но Резанов, кроме поездки в миссию и последнего визита ceмье Аргуэлло, все остальноевремя не покидал корабля. Вернувшись в тот вечер на судно, он сразу же отпустилдожидавшихся его офицеров, велел слуге ложиться спать и почти до рассвету просидел всвоей каюте.

Оплывала свеча, приглушенно раздавались на палубе шаги вахтенного, тихо плескала вборта придавленная туманом вода. Туман был так густ, что на расстоянии двух шагов нельзябыло различить основания мачты. Сплошной серой мутью стоял он перед иллюминатором. Атолько что сверкала луна, благоухающая ночь была прозрачно-синей...

Первые минуты по возвращении на корабль и еще в пути Николай Петрович находилсяпод впечатлением проведенного вечера и особенно разговора с Кончей. Ее наблюдательностьи ум, не терпеливое стремление помочь удивили и против воли волнавали.

Ложась спать, Резанов, задержался у круглого зеркала, вправленного в обшивку каюты,и несколько секунд разглядывал отражение своего загорелого лица, потерявшего прежний,слегка надменный облик, с юношеской ямочкой на подбородке. Потом вздохнул и задулсвечу.

Утром он распорядился достать из трюма с десяток топором и пил, несколько штукколоменского холста с синим клеймом, кусок тонкого сукна, свечей и воска и связкуотборных бобровых шкур.

Все это предназначалось миссии св. Франциска. Не дождавшись ответа из Монтерея,Резанов решил хотя бы показать товары, привезенные для обмена на хлеб.

Поедем, господин навигатор, куртизировать святых отцов,сказал он Давыдову, слюбопытством наблюдавшему за оживленным начальником. Мичман давно не видел такимРезанова.Только на сей раз поедем как купцы. Подарки образцами товаров будут.

Давыдов побежал переодеться. Живой и любознательный, он готов был целые днипроводить на всяком новом берегу, исследуя места, собирая с Лансдорфом минералы итравы, встречаясь с людьми, а потом вечером записывал впечатления в большую тетрадь.Написанное он тут же читал пожилому матросу денщику Афоньке и сердился, когдатот засыпал.

Мундир скорее, Афонька!крикнул он еще на ходу. К монахам поедем с егопревосходительством.

Но медлительный бородатый Афонька вяло почесывал шею.

Не...сказал он спокойно.Не время... Господин Хвостов не пустит.

Что?!

Двое матросов убегли. Чужеземные бунтуются,объяснил Афонька все так женеторопливо.Сей минут господин лейтенант туда загремел.

Кто тебе сказал? А?Давыдов заволновался, подтянул кушак, шагнул к двери.

Я,ответил Афонька,на камбуз за водой ходил... Ну и узнал...

Действительно, двое матросов, еще с вечера отправившихся стирать белье, не вернулисьна судно, а трое бостонцев и рыжий пруссак Шмюде, нанятые Хвостовым при покупке«Юноны», открыто требовали списать их с корабля.

Ми не хотим болш бит голодни на ваша дрянной Ситха и ваша дрянной русскийфлот,заявил Шмюде, скрестив на груди тяжелые жилистые руки, дерзко надвинув шляпудо самых бровей.

Снять шляпу!тихо сказал Хвостов. Почти вдвое тоньше и на голову ниже матроса,он казался перед ним мальчишкой. Давыдов с испугом заметил, как у лейтенанта задергалосьлевое веко.

Немец нехотя подчинился.

Теперь повтори про флот!

Шмюде молчал. А потом от удара кулаком вскрикнул и, качнувшись, схватился за лицо.Бостонцы отступили и, как по команде, сдернули шляпы.

Резанов подоспел в тот момент, когда присмиревший немец робко поднимал своюшляпу, а Хвостов, повернувшись к нему спиной, молча вытирал ссадины на пальцах обшлагомсвоей рубашки. Приказав Давыдову увести матросов вниз, Резанов обратился к Хвостову:

Николай Александрович,сказал он строго.Я ничего подобного не наблюдал завами. Что произошло, сударь?

Его только кулаком научить можно,хмуро ответил Хвостов.За оскорбление нашегофлота в другой раз прикажу выкинуть за борт.

Резанов отменил поездку в миссию и, расстроенный случившимся, сам допросилматросов. Выяснилось, что люди бежали чтобы не возвращаться в голодный Ново-Архангельск, что почти вся команда хотела остаться в Калифорнии. Шмюде и бостонцымолчали, но Резанов догадывался, что от них идет смута. Это происшествие еще большепоказало ему, что надо торопиться с переговорами.

Приготовьте шлюпку,сказал он Хвостову.Надобно заявить дону Луису. Ежели невернем изменников и не покажет строгого примера, нельзя будет управиться с людьми. Такмы и сами не дождемся ответу из Монтерея.

Однако едва только матросы отвязали шлюпку, из крепости неожиданно донесся звукпушечного выстрела, затем второй, третий...

Салют! всполошился Давыдов, ожидавший Резанова на шканцах.

Он бросился к каюте посланника, но тот уже вышел на палубу, держа в руке подзорнуютрубу.

Корабль?коротко спросил он, направляя трубу на вход в залив.

...Восемь, девять...считал Давыдов количество выстрелов.Ого, изо всех пушек!.. Асие откуда?

Новый звук выстрела долетал теперь со стороны берега, вслед за ним второй, и такопять до девяти. Желтый дым медленно поднимался вверх над пустынным, поросшимкустарником мысом, где никто не предполагал наличия батареи.

Ловко! не выдержал Хвостов, сумрачно наблюдавший канонадой.Господагишпанцы понаставили пушек.

И через дурацкий салют открыли тайную свою артиллерию,засмеялся Давыдов.Вояки!

Кто-то приехал! сказал Резанов, опуская трубу и против рая стекла полою мундира.Только не морем, а по сухому пути. Смотрите! Может быть, сам губернатор. Комендантутакого почета не положено.

Он указал на скачущих по дороге всадников, удаляющихся в сторону президии. Густаяпыль клубилась за ними, как облако. Несколько человек, возившихся с сетями у скал,бросили свою работу и тоже побежали следом.