Пером и шпагой

ла наследника престола:

- Ты никогда не побьешь друга моего, великого Фридриха!

- Где уж мне, дураку, - охотно вторил ему Апраксин... Елизавета призвала Апраксина ко двору; от флота был зван адмирал Мишуков, который подъехал на колясочке в две костлявые клячи. Совсем не так выехал главнокомандующий, имевший 365 золотых табакерок: на каждый день в году - по разной.

От дома Апраксина до самой Невы устлали дорожку коврами. Дебелые бабы подхватили маршала под локотки и свели его - эту сверкающую бриллиантами тушу! - по мраморным лестницам. На улице выскочили вперед девки, взмахнули узорчатыми платами:

Батюшка - богат,

Черевички купил,

А жених не тороват,

Одарить позабыл...

Сбежался народ поглазеть на этакое невиданное чудо. Калмык нес перед Апраксиным блюдо с медью, и маршал горстями сыпал в толпу звенящие пятаки. У берега качалась тридцативесельная галера, крытая шелками и бархатом. В золотой клетке при виде хозяина павлин распустил свой яркий хвост - закричал отвратно. Бабы усадили маршала на диваны, в корме ставленные, и грянули тулумбасы. Загудели рожки, затрещали ложки. Гребцы в костюмах венецианских дожей вздохнули разом: "О-о-ой!" - и галера рванулась на просторы Невы, в гудение ветра, в пересверк брызг, в сияние солнца.

Шибко шли, весело. Блестели лопасти весел, оправленные в чистое оренбургское серебро. Звенела вода, и пели бабы. За Летним садом развернулась галера и, проскочив под мостами, вошла в Фонтанку. На Литейном берегу, где дымили арсеналы, голые арабы купали слонов, а недалече от слонов паслись мужицкие коровенки. В портомойнях дружно лопотали вальки прачек. Шумели по левую руку леса, а в лесах похаживали разбойнички...

За Невскою першпективою галера потабанила. Прямо к Аничкову дворцу вел канал от Фонтанки, и подъезда не было тогда у дворца, а была в те времена только пристань. Сияющий и громадный, тяжело дыша, маршал вступил на ступени лестницы, с которой его не единожды спускали вверх тормашками за игру нечистую.

С ходу, едва увидев императрицу, Апраксин плюхнулся ей в ноги:

- Освободи, матушка! Слаб я...

- А мы укрепим, - сказала Елизавета. - Жалую на поход в генерал-фельдмаршалы. И шатры Могола Великого индийского бери для ставки своей. Покушать ты на золоте любишь, знаю, так любой сервиз бери от стола моего. Сама из деревянной мисочки есть готова, а тебя не обижу... Встань, фельдмаршал!

Апраксин встал, запричитал жалобно:

- Не совладать мне с Фридрихом, силушки нет... Елизавета не любила, когда перечат:

- На твою силушку никто и не глядит. Ведомо, что слаб ты... Да не тебе драться, а солдату.

- Неучены мы, матушка. В дураках ходим!

- Все неучены, пока не биты, - отвечала Елизавета.

- Где уж нашему российскому плюгавству с королем прусским тягаться! Ты гляди-кось, как он по Европам чешет... Как даст - все враз костьми ложатся без дыхания.

- Трус! - крикнула Елизавета. - Гляди на меня: женщина слабая, ногами больная. И - не боюсь! Такую войнищу затеваю...