Пером и шпагой

разок ручку поцеловать? Уж такая она у тебя.., вся белая, пребе-е-елая!

***

Узнав о назначении Апраксина, Фридрих обрадовался:

- Апраксина можно смело подкупить через великую княгиню Екатерину: он слишком расточителен и постоянно нуждается...

Посол Митчелл из Берлина диктовал своему коллеге Вильямсу:

"На этом основании прусский король полагает, что Апраксину можно предложить известную сумму денег, лишь бы он задержал движение русских войск..."

Вильямс поручил это Бестужеву, и чередою великолепных пиршеств Апраксин был надолго задержан в Петербурге - вдали от армии, которая, кутаясь в прогнившие от сырости плащи, грелась у походных костров в промозглых лесах Ливонии.

Расквашивая дороги, хлынули осенние дожди - желтые и неуемные. Потом закружились белые мухи; близился 1757 год, а командующий все еще пировал на берегах Невы... Однажды Апраксин прямо спросил великую княгиню Екатерину:

- Ваше высочество, ехать мне к армии или не ехать? На что получил ответ, все объяснявший:

- Ежели вы, Степан Федорович, останетесь в Петербурге, к армии не отъезжая этим вы проявите преданность к моей особе...

Здоровье Елизаветы Петровны снова ухудшилось, и все ждали рокового исхода; потому-то заговорщики и не хотели отпускать Апраксина к армии, - фельдмаршал был нужен для конъюнктур внутренних. Но флот и армия, далекие от придворных затей, верой и правдой служившие лишь целям Отечества, - эти два живых и сложных организма были уже давно готовы к походу.

И это была та сила, которую не могли подкупить никакая секретная дипломатия и никакие бешеные деньги.

Россия уверенно покоилась на этой силе.

ГОРЯЧИЙ КОТЕЛ ЕВРОПЫ

Фридрих выжидал весны, чтобы начать новую военную кампанию. Англия, заварив всю кашу в Европе, спокойно свернула свой лисий хвост на островах и посматривала прищуренным глазом, что получится из этого густого кровавого варева. Фридрих, по сути дела, оставался один, но...

- Натиск! - утверждал король. - Моего меча никто не увидит, только блеск его ослепит Европу... Один удар - Австрия, второй - Франция, шведы - это вообще не вояки, а тогда останется ленивая Россия, с которой расправимся на сладкое.

Иногда, впрочем, прорывались сомнения.

- Как здоровье Елизаветы? - терзался король. - Неужели она переживет эту зиму? Что в Петербурге?..

А в Петербурге только и говорили, что Елизавете Петровне все хуже и хуже. Лейб-медик Кондоиди по секрету утверждал, что императрица доживет только до весны. Это радовало сторонников Фридриха и пугало честных патриотов России, которые понимали: умри Елизавета - и все обернется бесчестием русскому имени...

В один из дней Елизавета ткнулась в стенку. Руки раскинула, закричала истошно:

- Помогите мне... Я ничего не вижу, люди!

Она ослепла. Зрение скоро вернулось к ней, она пришла в себя от страха, выпила бокал венгерского и схватила лейб-медика Кондоиди за длинный нос:

- Я тебе, черт византийский, еще покажу кузькину мать... Посмей мне кляузы строить!