Баязет

- Ваше здоровье, господа. - И выпил.

Потом сказал:

- Хорошо все-таки, что отказался я состоять при штате ЛорисМеликова. Уже, помимо его известного азиатского характера, я

знал, что он горе-вояка: сейчас прошел за Каркамес, застрял в камышах, и теперь его идут выручать мингрельские гренадеры.

- А по мне, господа академики, - отозвался Ватнин сердито, - так хоть в дерьме по уши, только бы не в Баязете! Не могу я так без дела тухнуть, коли наши же станишные под Карсом турку рубают. Чую сердцем, что здесь и кончилась моя слава!

Карабанов, слегка охмелев, похлопал сотника по могучему плечу:

- Да обожди, Назар Минаевич, еще не одна пуля свистнет; вон послушай, что армяне-то говорят.

- Плевал я на них! - Сотник встал, стянул через голову китель, волосатым зверюгой вылез из палатки. - Эй, казаки! - гаркнул он. - Дениску сюды, песельников зови... Я гулять желаю!

Пришел Дениска Ожогин, хитро поблескивая глазами. Рубаха на нем была чистая, без пятнышка. Этаким скромником сел у входа в палатку, терпеливо ждал - когда поднесут. Ему поднесли, конечно. Он выпил. Потом песельники сели в кружок, зажали меж пальцев деревянные ложки.

- Дениска! - гаркнул Ватнин. - Про меня пой... А вы, господа, слухайте: он, подлец, песню сердцем ймает...

Грянули ложки. Тряся курдюками, шарахнулись с горушки перепуганные овцы. Дениска сделал себе сапоги гармошкой, прочувствовал себя до конца и завел:

Не с лесов дремучих

Казаки идут:

На руках могучих

Носилочки несут,

Поперек стальные

Шашки острые.

На эфтих носилочках

Есаул лежит,

В крови плавает.

Его добрый конь

В головах стоит,

Слезно плачется...

От мелькания ложек у Карабанова рябило в глазах. Потом свистнули казаки и, тряхнув нечесаными бородами, подхватили разом - всем лагерем, всем Зангезуром:

Вставай, брат хозяин,

Ай с турецкой земли

Все наши товарищи,

Все домой пошли,

А ты, брат, один

Во турецкой земле лежишь.

Вставай, брат хозяин,

Садись на меня...

Ватнин схватил Андрея в охапку, целовал в самые губы, как бабу, и слезы текли по его пыльной бороде:

- Милый ты, - кричал он, - не пропадем... Коли турка встренется, руби их в песи, круши в хузары! Все там будут... Дениска, жги!..

Но Дениску как ветром сдуло с горы. Похватав свои ложки и забыв про угощение, утекнули и остальные. Край палатки откинулся - вошел Хвощинский:

- День добрый, господа.

Все вскочили, наспех застегивая мундиры, у Ватнина выползла рубаха из штанов, он так и застыл; Карабанов делал глазами знаки денщику, чтобы запихнул подальше бутылки.

Некрасов не растерялся:

- Просим к столу, Никита Семенович.

Хвощинский отставил в сторону палку, с которой в последнее время не расставался, присел к столу и, расстегнув пуговицы мундира, отбросил его в сторону. Потом, морщась от болевших мозолей, снял сапоги и выбросил их совсем из палатки.

- Пусть проветрятся, - деловито пояснил он, - а то жарко...

И вы садитесь, господа.