Морская сила(Гангутское сражение)

Утром Ватранг отправил депеши в Стокгольм, а ве­чером почувствовал неладное на «Бремене».

После того как вернулась шлюпка с берега, при­везшая матросов, капитан Фришен, согласно уставу,

вдруг отпросился сойти с корабля. Вернулся он позд­но, когда адмирал спал крепким сном.

Утром за завтраком адъютант, явно что-то недого­варивая, сказал, что капитан Фришен хочет сделать адмиралу важное сообщение.

— Какие такие важности? — усмехнулся Ватранг. Не любил он неопределенности откладывать в долгий ящик. — Пускай войдет, — вытирая губы салфеткой, проговорил адмирал.

Побледневшее, обычно спокойное лицо Фришена выражало тревогу.

«Что он, с девками, что ли, миловался всю ночь?» — подумал Ватранг.

— Герр, адмирал, — с хрипотцой в голосе прого­ворил Фришен, — на моем корабле случилось несчас­тье: исчезли два матроса, наемных по контракту. Ру­левой и канонир.

Ватранг закашлялся:

—    Как исчезли? Наверняка с девками в деревне на сеновале. Помните, такой случай был у капитана Фогеля?

—    Нет, герр адмирал, — виновато продолжал Фришен, — я сам обыскал всю деревню, их нет в Твермине. Чухонцы сказали, что вчера были у них два ма­троса, прикупили хлеба и спросили дорогу на Або.

«Вот-те на, — подумал Ватранг, — а я только что отправил с эстафетой депешу, что у меня на эскадре все благополучно. И черт знает, что у этих наемников на уме. Каждому в душу не залезешь».

Адмирал не стал винить Фришена, только преду­предил, чтобы он не обсуждал происшествие с други­ми капитанами.

Да разве шило в мешке утаишь? Уже на другой день матросы «Бремена» отправились за дровами и рассказали о дезертирах своим друзьям с других ко­раблей, и скоро вся эскадра знала об этом инциденте.

Само по себе бегство наемников не очень тревожи­ло Ватранга. На эскадре, которая крейсировала в Дат­ских проливах, побеги наемных матросов были за­урядным явлением. Другое дело, что они могли ока­заться в стане неприятеля и кое-что поведать царю. Ну, да Бог с ними. Глядишь, по дороге в лесу беглецов настигнут волки…

Минул первый месяц дозора у Гангута, а русские еще не давали о себе знать. Но вот наконец и первые известия из Ревеля. Линейный корабль «Верден» и бригантина «Гейя» сумели на рассвете незаметно подобраться и разглядеть в гавани русскую эскадру.

— Я успел рассмотреть в бухте по крайней мере четыре многопушечных корабля и еще много других судов, — доложил капитан Фогель. — Быть может, в глубине гавани есть еще корабли.

Выслушав капитана, Ватранг приободрился. Нуж­но показать русским, кто здесь хозяин. С этим делом вполне справится адмирал Лилье.

— Ваше дело, дорогой Лилье, показать царю на­ше превосходство и заставить русских отступить, в конечном итоге, от Ботники. Мне думается, вам не следует ввязываться с ними в пушечную дуэль. Надо обстоятельно разведать силы и намерения русских. Вы знаете, что на некоторых наших судах появилась течь. Поэтому возьмите по вашему выбору шесть Доб­ротных линейных кораблей, этого будет достаточно.

Спустя час-другой сонную тишину на рейде пре­рвали множество переливчатых характерных трелей боцманских дудок, на палубах кораблей раздавался топот сотен матросских башмаков. На мачты по ван­там карабкались матросы, меняли ветхие паруса на новые, проверяли снасти, надежно крепили деревян­ные части мачт — стеньги, реи. Проворно взбегали на носу по торчащим бушпритам, подвязывали убран­ные прежде паруса.

Лилье доложил о готовности к походу, но пришлось задержаться. Ватранг увидел на горизонте парус.

Раз-другой в неделю из Стокгольма приходили транспорты. Подвозили провизию, доставляли почту, увозили больных. Сейчас Ватранг определил, что приближается не обычный неуклюжий транспорт, а королевская яхта «Ульрика».

— Вам придется обождать, — обронил Ватранг, повернувшись к Лилье.— Королевскую яхту пона­прасну гонять не станут. Какая-нибудь важная птица следует к нам.

Он придирчиво окинул взглядом палубу «Бреме­на», подозвал Фришена:

— Наведите порядок на верхней палубе, подбери­те сопли на баке, там болтаются концы за бортом.

Предчувствие не подвело опытного моряка: «Уль-рика» доставила из столицы комиссара королевского Совета Лунгфельда.

Как только яхта стала на якорь, от борта «Бреме­на» отвалила шлюпка за высоким гостем.

Медленно переставляя ноги, вытирая потную лы­сину, с трудом поднялся по трапу важный чиновник.

Узнав, что эскадра Лилье вот-вот выйдет в море, он расцвел и проследовал в каюту адмирала.

— Как раз вовремя я подоспел, — проговорил Лунгфельд, загадочно поглядывая на Лилье.

Отдышавшись, он начал издалека:

— Вы знаете, господа, давнее несчастье, которое постигло доблестную армию его величества в России под Полтавой.

Советник напомнил, что тогда в плен к русским вместе с войсками попали граф Пипер, фельдмаршал Рейншильд, генерал Левенгаупт. Не так давно графи­ня Левенгаупт написала жалостливое письмо прин­цессе Ульрике. Она слезно просила ее облегчить участь ее супруга, генерала Левенгаупта. Добросер-

дечная Ульрика разделила ее горе и просила у короля разрешения обратиться к царю. Но король ответил очень резко. Он обвинил Левенгаупта во всех грехах, пенял ему, что он не выполнил приказ короля и вмес­то сражения с русскими позорно сдался на милость победителя.

— И все же, господа, наш королевский Совет об­думал все обстоятельства и пришел к выводу, что по­ра принять меры к облегчению участи наших высоко­чтимых соотечественников. — Советник сделал пау­зу, перевел дыхание. — Вам также известно, что современ нашей славной виктории под Нарвой его вели­чество пленил русских генералов. Один из них, гене­рал Автоном Головин, по нашим сведениям, из при­ближенных царя Петра. Так вот, вам, дорогой адми­рал, — Лунгфельд повернулся к Лилье, — при первой

же возможности следует отправить русскому царю просьбу начать переговоры по этому поводу.

И Ватранг, и Лилье, конечно не подали виду, но в глубине сознания им стало не по себе. Как так, они привели эскадры, чтобы отвадить русских, а те­перь им предстоит выступать в роли миротворцев?

Провожая Лилье, адмирал Ватранг вполголоса на­путствовал его:

— Я надеюсь, что вы не уроните достоинство на­шего флага, даже если вам выпадет нелегкая ноша, встречаться с русскими под белым флагом.

В отличие от всех шведских крепостей на берегах Финикуса, Ревель, по сути, пять лет назад сдался на милость победителей без боя.

Обложив древнюю крепость со всех сторон, рус­ские полки не предпринимали ни штурмовых атак, ни пушечных обстрелов.

Петр схитрил. Он знал, что в городе нехватка во­ды, — русские перекрыли единственный канал с пресной водой, поступавшей из Верхнего озера. За­мерли мельницы, расположенные на этом канале. Нет муки, нет и хлеба. Морем шведских купцов в Ре­вель не допускали. На высоких холмах расположи­лись русские батареи и держали под прицелом подхо­ды к Ревельской гавани. В городе вспыхнула моровая язва — чума.

Вместо ядер Петр направил жителям «Универ­сал…», в котором обещал «сохранить в полной непри­косновенности… евангелическую религию, распрост­раненную сейчас во всей стране и городах, все ее ста­рые привилегии, свободы и права».

В конце концов шведский гарнизон капитулиро­вал, сдал крепость без единого выстрела и с почетом отправился на судах в Швецию.

Потому-то в Ревеле русский гарнизон и экипажи кораблей, расположившиеся на берегу в палатках, чувствовали себя вполне сносно.

Единственно, что беспокоило Петра, не застанут ли шведы врасплох безоружные, по сути, суда и вдо­бавок без экипажей. На время болезни на каждом суд­не оставалось лишь 40-50 матросов — для вахты у якорей и окуривания помещений.

Каждый день спозаранок поднимался Петр на вы­сокий каменистый холм старинной крепости Вышго-род. Здесь день и ночь несли вахту дозорные, всматри­ваясь в морскую даль. Дежурный поручик доклады­вал, что пока вроде бы спокойно.