Музыка души

Пару секунд Петя ошарашено смотрел на окровавленную ладонь, а потом, сорвавшись с места, помчался к мадемуазель Фанни. Та, увидев его в таком виде – испуганного, взъерошенного, испачканного кровью – схватилась за сердце и быстрее потащила перевязывать раненую руку.

– Как же так можно, Pierre? – сокрушенно вздохнула она по дороге.

– Я просто задумался: у меня уже совсем получилась мелодия, а тут вдруг раз – и стекло разбилось.

Вечером состоялось совещание между родителями и гувернанткой, в результате которого решили нанять для Пети учительницу музыки. Если запрет подходить к роялю не помогает избавить его от преследующих музыкальных образов, то, может быть, поможет умение выражать их на инструменте.

Так в доме появилась Мария Марковна Пальчикова – бывшая крепостная, тихая, скромная и застенчивая особа, которая взялась за обучение Пети. Занятиям он отдавался с упоением и быстро выучился прекрасно играть, удивляя свою учительницу.

***

На следующий год из Екатерининского института в Воткинск вернулась старшая сестра Зина, которой к тому времени исполнилось семнадцать лет.

Забрать Зину из института поехала Александра Андреевна. На этот раз, когда она уезжала, Петя не требовал поехать с ней. Но тоска по матери не стала меньше: за три месяца, что ее не было дома, он успел ужасно соскучиться. И чуть ли не каждый день спрашивал отца, скоро ли вернется маменька.

Наконец, незадолго до Рождества раздался звон бубенцов приближающейся кибитки. Не успел никто выбежать во двор, как дверь распахнулась, из нее в комнату ворвалось облако морозного воздуха, и влетело маленькое, необычайно миловидное создание, которое Петя видел первый раз в жизни – сестра Зина. Но в первую очередь все его внимание было сосредоточено на матери. С неземным блаженством он припал к ее груди и уже весь вечер не отходил от нее.

Сестра же показалась Пете какой-то феей, явившейся из мира, полного чудес и необыкновенных прелестей. Рассказы о театрах, которые представлялись ему несбыточным наслаждением; танцы, которым она начала их учить – все это волновало его воображение. А еще Зина показала своим младшим братьям и сестре столичное развлечение – живые картины. Несколько дней длилась подготовка к этому действу. Зина вместе с маменькой и мадемуазель Фанни что-то шили за закрытыми дверями, не пуская к себе младших. И дети по очереди бегали к загадочной комнате, пытаясь разузнать, что же там такое творится. Наконец, все было готово. Зина торжественно вынесла ворох красивых ярких костюмов и принялась раздавать их малышам. Мальчикам достались широкие шаровары, рубашки и жилетки, а на голову – тюбетейки. Сашу нарядили в короткую кофточку и широкие штаны, на которые сверху была накинута прозрачная юбочка.

Когда все были одеты, Зина объявила:

– Картина называется «Турки».

И принялась расставлять детей в разных позах: Коля уселся на подушке, как падишах, Петя и Поля встали по бокам с широкими опахалами, а Саша изображала восточную танцовщицу.

– Замри! – скомандовала Зина.

Живая картина застыла на мгновение, и Петя пожалел, что не может увидеть ее со стороны: наверняка это выглядело очень красиво. Родители зааплодировали.

– Молодцы! – одобрила их сестра.

Новое развлечение понравилось – с тех пор подобные картины стали устраивать на все праздники. И без того оживленный и гостеприимный дом с приездом Зины стал еще оживленнее.

Наступила Масленица – самое веселое время года. Петя любил эти дни, когда пекли вкусные румяные блины, катались с ледяных гор – катушек – и на обледенелых шестах. Вместе с заводскими мальчишками дети начальника завода строили города из снега, придавая им всевозможный вид. Для этих крепостей выбирался городничий, обязанный стоять в городе и защищать его от нападения Масляницы – маскированной группы мастеровых.

Чаще всего городничим выбирали Колю. Он забирался в громадную снежную крепость, ставил флаг – цветную полоску ткани – на самую высокую башню и ходил вокруг него дозором. Было ужасно забавно и увлекательно с толпой мальчишек пытаться забраться в крепость. При этом городничий безжалостно закидывался снежками. Но он и сам в долгу не оставался: спрятавшись за высокими снежными стенами, Коля открывал ответный огонь, да так ловко, что немногие могли добраться до входа. Зато уж когда это удавалось, все уцелевшие с веселыми криками и гиканьем хватали городничего и снимали флаг с башни, а потом торжественно обходили вокруг наполовину разрушенных в пылу битвы стен. Домой они возвращались в снегу с ног до головы, насквозь промокшие, но страшно довольные. А на следующий день строилась новая крепость, выбирался новый городничий, и все начиналось сначала.

Веселое время – Масленица!

Но вот пролетела Масленичная неделя, начался Великий Пост. Совершенно особые службы в это время, исполненные светлой печали, никогда больше таких не бывает. Всей семьей ходили они в церковь, и, замерев в полумраке, освещаемом лишь свечами да лампадами, Петя вслушивался в протяжное печальное пение, иногда начиная тихонько подпевать. Душа наполнялась светом и глубокой тишиной. Сложное это время: долог Великий Пост, но весь он освещается предстоящей великой радостью – радостью Пасхи, несравнимой ни с чем.

В тот год Петю впервые взяли с собой на ночную службу. Раньше он вместе с тетушкой Надеждой Тимофеевной, Сашей и Полей ходил в церковь уже утром – на детскую службу. А теперь он большой, может пойти на настоящую литургию.

Сначала хотелось спать, но весь сон слетел, когда раскрылись Царские врата и раздалось едва слышное, но постепенно становящееся все более громким и ликующим пение: «Воскресение Твое Христе Спасе…» Трепетно сжав в руке зажженную свечу, вместе со всеми Петя шел крестным ходом. Обернувшись назад, он увидел целое море огоньков, медленно движущееся вокруг храма. В темноте апрельской ночи это выглядело невероятно красиво.

Крестный ход подошел к закрытым дверям храма, остановился перед ними. «Как жены-мироносицы перед гробом Господним», – вспомнил Петя маменькино объяснение. И вот раздался первый радостно-ликующий возглас священника:

– Христос воскресе!

И сотни голосов в ответ:

– Воистину воскресе!

Вместе со всеми кричал Петя, чувствуя, как поднимается в груди невыразимое ликование. Распахнулись двери храма, и радостная толпа потекла внутрь. Устроившись у самого клироса, Петя вслушивался в брызжущие светом напевы Пасхальной службы. Он мало что запомнил из нее, но осталось впечатление всеобщей радости, ликования, света. И когда они вернулись домой, он долго еще не мог заснуть от переполнявшего душу восторга.

***

Больше всего Петя любил субботние вечера, когда мадемуазель Фанни вместе со своими подопечными устраивалась в комнате, освещенной одной лампадкой, и они начинали по очереди рассказывать истории.

Каждый должен был придумать что-нибудь свое. Петя всегда с удовольствием и увлечением сочинял рассказы. Но особенно его привлекали в этих вечерах истории, поведанные самой гувернанткой. Она читала им необыкновенно интересную книгу «Знаменитые дети», и, слушая о жизни Жанны д'Арк, отдавшей жизнь за Родину, или о несчастной судьбе Людовика XVII, погибшего совсем ребенком, Петя мог подолгу сидеть, не шевелясь и заворожено глядя на мадемуазель Фанни. Он будто переносился из тихого родного городка в совершенно иной мир: незнакомый, но манящий своим блеском и величием.

Однажды, слушая про Жанну д'Арк, Петя принялся записывать на клочке бумаги образы, навеянные рассказом. Заметив, как он усердно что-то строчит, покусывая в задумчивости кончик пера, мадемуазель Фанни спросила:

– Что вы такое пишете, Pierre?

– Я сочинил стихотворение про Жанну д'Арк.

Гувернантка с любопытством заглянула в листок и с легкой улыбкой принялась читать его сочинение:

L’heroïne de la France