Зелимхан

прогнал в абреки.

Зелимхан хотел было возразить отцу, но возразить

было нечего. Очень не хотелось ему брать с собой Гуш-

мазуко, но не смел он открыто сказать об этом старику.

Два молодых абрека, присоединившихся к Зелимхану,

смотрели на своего уже знаменитого вожака с великим

почтением, молча ожидали его приказаний. Он подошел

к коню новоатагинского Аюба и, пальцем оттянув

подпругу, посоветовал:

— Дорога наша не близкая и не легкая, ослабь

заднюю подпругу, а то коня загубишь, —-и, молча обойдя

вокруг коня, добавил, ни к кому не обращаясь: — Со

мной едут Саламбек, Аюб, Эси и Зока. Остальные

останутся ждать нас здесь.

— Это как же можно так решать? — возмутился

Гушмазуко. — Никто не поедет туда без меня. Да

и Солтамураду пора показать себя в настоящем де-

ле, — и старик первым вывел своего коня на дорогу,

ведущую за Терек, туда, где в далеких и необъятных

кизлярских степях лежало имение Архипа Месяцева.

* * *

Жизнь Месяцева постоянно протекала под знаком

неразрешимого противоречия. Усадьба его была

расположена одиноко среди пустынных степей, и это

заключало в себе существенные неудобства. Прежде всего

тут было нестерпимо скучно. Но это еще полбеды.

Главное, все время приходилось думать, что не

сегодня, так завтра налетят какие-нибудь разбойники и

заберут все, что он накопил в результате тяжелого труда

своих пастухов.

С другой стороны, скупой, как черт, овцевод с

содроганием думал, что стоит ему оставить свои

бесчисленные стада без личного придирчивого присмотра,

и эти самые пастухи, как, впрочем, и другие слуги,

обязательно тем или «иным способом обсчитают его хоть

на рубль. Эта мысль, как клещ, присосалась к жадной

душе богача и терзала его больше, чем все разбойники,

вместе взятые.

Чтобы как-нибудь разрешить это противоречие,

Месяцев принял свои меры. Прежде всего он держал в

доме достаточный запас оружия, чтобы в случае

опасности вооружить своих слуг. Кроме того, он позволил

себе редкую в этих местах роскошь, кстати, вполне

доступную ему благодаря огромному богатству. Он

установил телефонную связь с ближайшим пунктом, где

располагалась воинская часть, и надеялся, если

действительно нападут разбойники, тотчас вызвать

хороший отряд солдат. А учитывая, что офицеры этой

ближайшей части регулярно получали от него изрядную

мзду, он мог рассчитывать на их расторопность.

В это утро солнце стояло уже высоко, когда

Месяцев издали заметил приближение неизвестных

всадников. Содрогаясь от страха, овцевод немедленно раздал

ружья мужской половине прислуги, а себе сунул в

каждый карман по заряженному револыверу. После этого

он занял выжидательную позицию у окна. Когда

всадники подъехали ближе, Месяцев увидел в бинокль, что

предводитель их в офицерских логонах. Помня

разговоры, что под этой формой скрываются нередко и

грабители, он на всякий случай приказал забаррикадировать

все двери и окна в доме и ворота закрыть наглухо.

И все же положение оставалось неясным, и потому один

из слуг был отпрайлен на разведку.

Подбежав к воротам, слуга увидел (впереди отряда

офицера в мундире есаула Терского казачьего войска.

Воспитанный в почтении к военным властям и зная, что

хозяина нередко навещают офицеры, он без долгих

раздумий отодвинул засовы.

— Ваше благородие, милости просим! — гаркнул

он, приоткрывая створки ворот и замерев — руки по

швам.

Когда всадники въехали во двор и спешились,

собака Месяцева, заискивающе повизгивая, завертелась у

ног гостей, что окончательно сбило с толку хозяина...

Хотя ничего удивительного в этом не было: в дом

достаточно часто наведывались офицеры, и сам же Месяцев не

раз давал ей хорошего тумака, когда она поначалу

пыталась куснуть за ногу какого-нибудь начальника. Тем

не менее испуганный овцевод не решился впустить

неизвестных и тихо, на цыпочках, удалился в глубь

покоев.

— Эй, хозяин, откройте! — крикнул Саламбек,

постучав в дверь.

— Кто вы такие, что вам надо? — дрожащим

голосом спросил один из слуг.

— Что, солдат государя императора не видел?

У господина есаула секретный разговор с вашим

хозяином.

Слуги, держа ружья, как палки, в нерешительности

толклись в сенях. А вдруг и правда отряд прибыл по

заданию начальства? Тогда, если они будут

сопротивляться, их посчитают бунтовщиками. Месяцев, не в

силах произнести «и слова, держал в ка-ждой руке по

револьверу.

— Открывайте, говорю вам! — снова крикнул

Саламбек и сильным ударом ноги вышиб

дверь.

— С каждой стороны дома поставить по

часовому! — властным голосом распорядился Зелимхан.

— Саламбек, за мной!

II оба они проследовали мимо растерявшихся

слуг.

В углу первой же комнаты глазам двух абреков

представилось жалкое зрелище. Овцевод стоял,

растерянно моргая, и револьверы дрожали в его руках, как

овечьи хвосты.

— Брось оружие! — крикнул на него Зелимхан.

Месяцев попытался прицелиться, но харачоевец

ударом ноги мгновенно выбил у него револьверы, и они

с грохотом упали на пол. Сам Зелимхан даже не

прикоснулся к оружию.

— Пройдем в кабинет. Разговор есть, — мрачно

сказал абрек.

— Караул, помогите... — шептал Месяцев, покорно

следуя за своими грозными гостями.

В кабинете Саламбек остановился в дверях, а

Зелимхан уселся в кресло.

— Так вот, слушай меня, Архип Месяцев, — сказал

он спокойно, но веско. — Аллах и я решили наказать

тебя за твою жадность. Довольно тебе пить кровь

бедных людей. За это ты должен заплатить дань. Отдан

нам немедленно пятнадцать тысяч рублей.

Месяцев взвизгнул и бросился к окну, но грозный

окрик Саламбека заставил его присесть на диван,

стоявший тут же, под окнами.

— Да разве держат в доме такие деньги! —

взмолился овцевод. — Они в городе, в банке!

— Хозяйка где? — спросил Зелимхан.

Месяцев медлил с ответом, поглядывая на телефон,

висевший на стене, но чеченцы не поняли этого взгляда.

— Говори, где твоя жена? — повторил Зелимхан.

— Ее нет дома. Она в Шали, — ответил хозяин,

лукавя, так как жена и другие члены его семьи были

спрятаны в дальних покоях.

— Тогда пиши ей письмо, — сказал Зелимхан, —

чтобы она привезла мне эти пятнадцать тысяч, если

хочет, чтобы ты вернулся обратно домой. Ее будут ждать

на опушке леса, там, где дорога из Шали в Ведено

встречается с Хулхулау. И учти: если она устроит там

засаду, ты умрешь. Срок — неделя.

— Не буду писать! — заупрямился было Месяцев.

— Пиши! Бедных грабишь, а тут дрожишь, —

Саламбек приподнял овцевода с дивана и подтолкнул к

столу. — Пиши, пиши! А не то найдем и ее, заберем

вас обоих, а дом спалим.

И Месяцев сдался. Зелимхан взял из рук богача

записку, прочитал ее и положил на видном месте.

— Если жена и вправду уехала, кто-нибудь из слуг

отвезет ей записку. Понятно?

Месяцев только всхлипнул.

— Ну а теперь не теряйте время, — сказал

Зелимхан, когда связанного овцевода вывели во двор.

— Забирайте из конюшни пару хороших коней, и

в дорогу.

— Помогите! — взмолился Месяцев, обращаясь к

своим слугам, стоявшим, как истуканы.

— Да ты не ори, осел, — пнул его рукояткой

плетки Саламбек. — Говорят же тебе, все это — по

закону!

— Не поеду, не поеду!.. Помогите, братцы! —

кричал овцевод, но слуги по-прежнему стояли молча.

«Должно быть, по делу увозят, — рассуждали они,—

раз сам господин есаул приехал забирать. Значит,