Баязет

сюда, на эти священные развалины.

- Так ли они священны, как вам кажется? - с сомнением проговорил Штоквиц и вдруг, упав на камни, закружился волчком, дергая ногой.

- Что с вами?

- Ой! - ответил Штоквиц.

- Вы ранены?

- Ой!..

- Ефрем Иваныч, стойте!

- Ой, ой!..

Только тут Евдокимов заметил, что сапог левой ноги коменданта раскромсан от каблука до носка турецкой пулей, и Штоквиц вдруг отчетливо заговорил:

- В такую-то их всех... У-у, бандитские рожи!

Юнкер вздохнул с облегчением:

- Слава богу, заматерились. А то ведь я испугался...

Подбежали солдаты, сочувствуя офицер}, дотащили его до госпиталя, где Сивиций встретил коменданта почти весело.

- А-а, - сказал он, глянув на сапог. - Наконец-то и вы ко мне пожаловали. Всех уже перетаскали, один вы скромничали.

Посмотрим, что у вас здесь... Аглая Егоровна, приготовьте праватц и подайте корнцанг!

Турецкая пуля, разорвав каблук прошла вдоль всей ступни и застряла у косточки большого пальца.

- Это больно, - согласился Сивицкии, выковыривая пулю. - Но все-таки лучше в лапу, чем по башке.-. Придется полежать, господин капитан, в нашем обществе!

- Еще чего! - ответил Штоквиц. - На мне сейчас держится весь гарнизон...

Ножницами Сивицкии остриг ненужную рваную ткань, чтобы обезопасить ранение от гангрены, извлек осколки раздробленной фаланги.

- А-а-а-а! - заорал Штоквиц от боли, выгибаясь на столе животом кверху.

- Вы что-то хотите сказать? - осведомился Сивицкиий.

- Да, - вяло обмякнул Штоквиц. - Я хотел поблагодарить вас и попросить, чтобы вы дали мне костыль.

Он пренебрег советами врачей отлежаться в лазарете и ушел, неумело выкидывая перед собой костыль, но стал после ранения еще злее, еще невыносимее.

Солдаты, однако, жалели его.

- Любить-то собаку эту, - говорил Потемкин, - нашему брату не за что. Но мужик он крепчушший, дело знает. Только вот, братцы, я так думаю, что теперь он не только кулаками, но и костылем драться начнет...

Костыль скоро и правда был пущен в дело: первым попал под его удары какой-то солдат, вырезавший на конюшне из бока лошади (еще живой лошади) кусок мяса.

Некрасов, не одобряя солдата, вступился за него.

- Страшно смотреть на вас, господин комендант, - сказал он, перехватывая костыль. - Оставьте вы этого кацо... Мы не знаем, какова может быть мера людского отчаяния! А лошадей надо резать, а не переводить на падаль.

- Вам бы только жрать, - недовольно ответил Штоквиц. - А рассчитываться за павших лошадей придется в Тифлисе мне, не кому-нибудь. Пусть режут только тех, которые сами готовы вот-вот пасть...

Над их головами вдруг грянул гром.

Оба посмотрели на небо:

- Илья-пророк по своим делам покатил куда-то.

- Хорошо бы, - ответил Некрасов, - чтобы он остановил свою колымагу, как раз над нашей крепостью.

- И брызнул бы! - сказал, подходя к ним, Ватнин. - Хоша бы морсом или квасом...

Тучи, взволнованно клубясь в отдалении, наполнялись дождевой тяжестью,