Баязет

я в долину, уже принес с собой долгожданную свежесть. Пытка людей ожогами солнца кончилась, и впервые за эти дни повеяло прохладой.

- Небо начинает оказывать нам свое покровительство, - сказал Клюгенау. - Только бы ветер не отогнал эти тучи!

Некрасов навестил Штоквица, который мучился желудком, и сказал ему так:

- Мне кажется, посланный вами Дениска Ожогин мог и не дойти, после того, что мы выяснили с лазутчиком...

- Я тоже так думаю, - ответил Штоквиц, ворочаясь на перекрученных в жгут простынях.

- А явления голода и жажды становятся все более зловещи, - продолжал Некрасов.

- Говорите проще, - отозвался комендант в раздражении. - И без того уже ясно: день-два, и мы будем шагать по трупам!

- Да, - закончил Юрий Тимофеевич, - и мне кажется, что только незнание нашего положения в Тифлисе отсрочивает высылку к нам подмоги из Игдыра... Я думаю, что следовало бы еще раз послать за кордоны охотника!

- Не поймут, - ответил Штоквиц, - сытый голодного никогда не разумел. А впрочем... пусть идут кто хочет, все лишний рот от котла долой!..

Вызвался идти на этот раз Егорыч, а с ним еще двое земляков его - из одной же станицы Прохладной, и весь день пролежал казак на балконе, зорким оком бывалого охотника высматривая, как бы лучше выбраться из города, не обмишурясь на турках.

Ватнин не поленился подняться к нему, присел под пулями.

- Балочка там этаконькая, - показал он. - Ты вдоль нес прошмыгнуть старайся. Ежели што, так в саклях заховайся, повремени малость, а потом задворками дальше иди...

- Гляди-кось, - подсказал ему Егорыч, - вроде значки тысячников турка выставил. Опять табора ихние места меняют.

Да, весь этот день противник снова занимался каким-то странным передвижением своих войск. Турки были всполошены чем-то, и отряды их, шумно собираясь на площадях, спешили куда-то на север; гурты скота снова угоняли по Ванской дороге.

Ватнин доложил об этом Штоквицу, и тот испугался:

- Боже мой, неужели мы выстрадали здесь напрасно? Неужели они плюнут на Баязет и, оставив нас в тылу, все-таки двинутся на Кавказ?..

- Не думаю, - ответил сотник. - Хабар такой пошел по гарнизону, будто полковник Шипшев уже занял Караван-сарайский перевал, и теперь турки в двенадцать тысяч сабель застряла у Тепериза.

- Ширин-сёзляр, - печально улыбнулся Штоквиц, - медовые слова твои, светило казацкой мудрости!.

Ватнин обиделся:

- Да ну вас всех... Не я же придумал это. Хабар такой...

Штоквиц вышел за есаулом, оглядел небо.

- К ночи, может, и грянет, - решил он. - Хорошо бы!..

Ему встретился юнкер Евдокимов, постаревший за эти дни.

Возле губ юноши, когда-то чистых и румяных, теперь пролегла глубокая складка, и казалась она, эта складка, словно врезанной в лицо юнкера от засохшей в ней грязи.

- Наш Аполлон состарился, - дружелюбно пошутил Штоквиц. - Не хотели бы вы, мой друг, очутиться сейчас в Женеве?

- К черту Женеву! - огрызнулся юнкер. - Если я только выживу, я привезу свою невесту сюда,