Пером и шпагой

йствовал за народы".

Сорок важных франкмасонов пешком (кареты ехали следом) отправились на поклон к философу. Впереди процессии шагал глава всей французской магии - граф Александр Строганов, знакомец де Еона по Петербургу. Ложа "Девяти сестер" посвятила Вольтера в звание "профана" (низшее звание в масонстве), а вдова Гельвеция повязала чресла фернейского мудреца сказочным законом своего покойного мужа.

Среди пышных празднеств в его честь Вольтер не забыл и "кавалера-амфибии", признавшись однажды друзьям:

- Я решительно не могу понять всей этой истории с де Еоном! Не понимаю ни его самого, ни Людовика XV, ни Людовика XVI, ни тогдашнего министерства, ни теперешнего...

В феврале 1778 года известная Дюдефан справилась через секретаря, сможет ли принять ее Вольтер, на что ей ответили, что уже триста человек ожидают случая увидеть мудреца. Но для "кавалера-амфибии" очереди не существовало, настолько велико было любопытство Вольтера... Вольтер после свидания с де Еоном сказал графу Аржанталю:

- А это славная загадка для истории.., не правда ли? Что, если наша академия докажет совершенную подлинность его женского пола и де Еон станет Орлеанской девой, спасшейся от костра?

Но шевалье было не суждено стать Орлеанской девой, спасать отечество и всходить на пламя легендарного костра. Он написал серию памфлетов, которые громыхнули над Парижем, словно петардная батарея. Этим он смутил прежде всего Версаль: выходит, королева напрасно тратилась, сама рисовала, кроила и мерила - из-под юбок де Еона все равно торчат сапоги лихого драгуна...

Скоро Франция опять начала войну с Англией, вступая в борьбу Канады за независимость. Де Еон только и ждал сигнала военной трубы: теперь его пышные юбки взметали пыль в темных галереях военного министерства. Но старый маршал Виктор Брольи не был уверен в успехе:

- Я знаю вас, мадемуазель, еще по старым кампаниям за храброго офицера. Но как посмотрит на это министр? Военный министр посмотрел на де Еона и увидел... женщину.

И тогда кавалер сорвал с себя ненавистные юбки. Натянул мундир, прицепил шпагу, кинул треуголку под локоть и, напудрив парик, отправился в Кафе де Фуа, чтобы основательно напиться. Вызывающе и броско пестрел бант ордена, качалась в ухе его сережка. Это было уже явное нарушение приказа короля.

К нему подошел русский доброжелатель - Хотинский, секретарь посольства в Париже:

- Зачем вы это сделали, сударь? Вы ведь знаете, что, отказавшись от женского платья, вы лишаете себя пенсии.

- Не тревожьтесь, дружище, - ответил де Еон. - Мои фижмы уже заложены в ломбарде на "Горе благочестия", и нищета отодвинута ровно на тот срок, с которого его величество король снова поставит меня на свою казенную конюшню...

Он не ошибся: в одну из мартовских суббот 1779 года за ним пришли стражи Версаля, и "кавалер-амфибия" был заключен в кольцо штыков. Тюремный мальпост поджидал его возле подъезда. Он вспомнил Россию, где говорили мудро: от сумы и от тюрьмы не отказывайся, - и смело шагнул