Пером и шпагой

четырех фрейлин. Из-под иглы модистки Бертень наш кавалер вышел изящной щеголихой.

По приказу свыше де Еона поселили в семействе опытного царедворца Женэ, в одном из предместий Версаля - в Малом Монтреле. Дочь этого Женэ (а именно известная госпожа Кампан) оставила позже "Мемуары", в которых много рассказала о жизни де Еона. Много и напутала она, конечно, в своих мемуарах.

Обед ему носили с кухни короля. Де Еон очень много читал. В карты не играл. Но зато вышивал ковер. Самыми противными днями считал те дни, когда нужно было наряжаться, чтобы следовать в часовни Трианона - заодно с придворными шелестящими дамами.

- Колени, колени... - зловеще шептали статс-дамы. - Когда вы научитесь делать реверанс, не выкидывая колен?

- Ах, какая милая деревенская непосредственность! - потешалась над де Еоном королева Мария-Антуанетта.

Впрочем, после молебна его приглашали к столу, и королева, зная о слабости кавалерши, сама подвигала к нему бутылки. Глазами, мутными от вина, смотрел де Еон на придворных, и это были взгляды, не предвещавшие ничего доброго.

Когда же вокруг него заговорили, что "пора найти утешение в брачной жизни", кавалер де Еон вдруг исчез из версальских предместий. Ковер так и остался незаконченным, и Женэ испугался:

- О, скотина! Захламила нам все комнаты, настругала каких-то веревок, всюду рвань, грязь... Где же она, неблагодарная?

Следы кавалера отыскались на улице Конти, но, прожив тут с неделю, он перебрался в дом Маржу на улице Ноайль.

Шахматы.., книги.., вино.., и - шпаги!

- А на вас на всех я плюю! - так и сказал де Еон. Париж прозвал это чудо кавалером-амфибией.

***

Толпы любопытных парижан неотлучно следовали за ним по пятам. Все хотели видеть ту, в которую был влюблен Бомарше. Но зеваки соблюдали дистанцию, ибо знали по опыту, что на выходе из Кафе де Фуа "амфибия" - под влиянием выпитого вина и острых закусок - приобретала драгунскую драчливость.

- Женевьева! - кричали на улицах. - Опять ты вышла из дому без муфты. Обернись в мужчину обратно... Что тебе стоит?

Один современник оставил нам описание "кавалера-амфибии". По его словам, де Еон был слишком шумливой гостьей, но "обладала красивым бюстом, приятным голосом, чарующей белизной лица и вызывающей жестикуляцией". Очевидно, так оно и было! Не дай бог, если де Еон забывал побриться... Парижская газета сообщала тогда своим читателям, что скверно выбритый кавалер "выглядел более чем когда-либо мужчиной именно теперь, когда он стал женщиной".

Одна из дам как-то спросила его в обществе:

- Если не ошибаюсь, когда вы были мужчиной, то говорят, у вас была красивая и стройная нога?

- Дьявол вас побери, - отвечал де Еон, задирая юбки. - Вот же она, если это вас так сильно интересует...

Появление в Париже Вольтера, приехавшего из Фернея в дормезе с дымящей печкой, заставило французов на время забыть о "кавалере-амфибии". Вольтер стоял на закате дней и уже "не совался (как он сам говорил) в дела королей, а больше ходатайствовал