Пером и шпагой

веточкой в клюве. Можете писать о нас что хотите, только не спутайте голубей с индюшками.

И два голубка покатили из Кантербюри в Лондон. Въезд в столицу через Вестминстерский мост великолепен. Но вражда недавней войны еще не остыла в англичанах, и кто-то закричал с дерева - на потеху толпе:

- Две бесхвостые французские собаки! Ату их, ату... Де Еон не успел опомниться, как его "сильф" уже запрыгнул на империал кареты, звонко громыхавшей по булыжникам.

- Доблестные англичане! - обратился Нивернуа к толпе. - Я так несчастен всю жизнь оттого, что не родился среди вас, так стоит ли усугублять это несчастие вашими оскорблениями?

- Ну и мозгляк! - хохотала толпа. - Какие ножки...

- Благодарю, благодарю, благодарю, - кланялся на все стороны Нивернуа с высоты империала. - Джентльмены, вы так добры ко мне! Не будь вас, я так бы и умер, доверяясь только зеркалу, которое всегда показывало меня неотразимым красавцем!

И он добился того, что толпа грянула аплодисментами, - она признала его превосходство над ними.

- Чему они аплодируют? - шепнул Нивернуа своему атташе. - Разве я сказал какую-нибудь глупость?..

Лондона де Еон поначалу так и не рассмотрел, - было не до него. Необходимо вырвать от Англии мир во что бы то ни стало!

- Могу вас порадовать, - вскоре сообщил Нивернуа. - Лорд Бэдфорд, который отправляется в Париж посланником от Англии, уже продался нам... Теперь возьмемся за самого главу торийского парламента - лорда Бьюта!

И лорд Бьют не замедлил пасть перед блеском золота.

- Теперь соблазним непорочную принцессу Вельскую, - сказал Нивернуа - и принцесса не устояла.

- Ах, эти просвещенные мореплаватели! - смеялся по вечерам герцог, попивая вино. - Они словно сговорились играть на понижение и скоро станут продаваться нам за кварту пива...

Исход мирных переговоров был обеспечен подкупом, и де Еон был немало удивлен той легкостью, с какой продавались сами и продавали свою страну английские политики, столь кичливые и надменные именно своим традиционным "патриотизмом".

***

Оружие само по себе выпало из рук Франции, и потому мир для Франции был жесток.

- Мы теряем целое государство Канаду, - переживал Нивернуа, - всю долину реки Огайо, левобережье Миссисипи, Гренаду и Сенегал, Минорку, в Индостане у нас остается на Ганге всего пять городов... И вместо флота у нас - одни жалкие плоскодонки! В самом деле, скоро от Франции останется только... Франция!

- Дюнкерк, Дюнкерк, - пугался де Еон каждый раз, когда заходила речь о срытии укреплений Дюнкерка. - Вот что кажется особенно унизительным для нашего короля...

- Дюнкерк - срыть в море! - настаивали англичане. И пришлось согласиться.

- Ладно, - кивнул Нивернуа, страдая. - Земляные работы воспитывают в народе трудолюбие и любовь к землепашеству. Мы даже рады срытию Дюнкерка: меньше будет у нас бездельников...

Когда основные пункты мирного трактата были приведены в ясность, герцог Нивернуа ожил и помолодел:

- Мы еще не дохлые мухи, ибо