Пером и шпагой

толюбие этой немки не знает границ. Но вы-то... Как вы ничего не заметили и не смогли понять целей заговора?

Бретель с размаху хлопнул себя по лбу.

- Вы наказываете свою голову? - ядовито спросил де Еон.

- Какие мы дураки, - ответил Бретель.

- Сударь, простите, но я не люблю сливаться с обществом!

- Я хотел сказать о себе... Я дурак!

- Вот это уже точнее, - согласился де Еон. - Так что же?

- Вы знали в Петербурге пьемонтца Одара?

- Наглый побирушка! Однако ему не отказать в смелости.

- Да, да, именно... Теперь-то я понимаю, почему при встречах со мною он говорил о семейных делах Екатерины. И все время просил, просил, просил...

- И вы, конечно, не дали! - заметил де Еон.

- Просил всего шестьдесят тысяч рублей, - закончил Бретель.

- Что вы хоть отвечали этому Одару?

- Я сказал, что наш король не любит мешаться в семейные дела.

- Очень похоже на нашего короля! - рассмеялся де Еон. - Но пора бы уж знать, что в монархиях семейные дела всегда есть дела и государственные. Екатерина никогда не простит Франции отказ в помощи, и Франция надолго теряет Россию.

- Как же мне теперь поступить?

- Скорее возвращайтесь в Россию.

- Я не могу вернуться. Стыдно! Как я покажусь при дворе?

- А как вы покажетесь в Париже? - спросил его де Еон.

- Я объясню в Париже...

- Кому, глупец, вы объясните? Коменданту Бастилии?

***

Командующим русской армией снова был Петр Семенович Салтыков, и вот он узнает, что в Петербурге переворот: поганца Петра нету - есть Екатерина... Манифестом Екатерина объявила "всем сынам отчизны", что слава боевых знамен России "была отдана на попрание ее самым смертельным врагам..."

Для Салтыкова этого было достаточно.

- Сыны отчизны! - вышел он перед солдатами с манифестом. - Слава боевых знамен была поругана... Мы вернем честь нашу!

И русская армия, ведомая Салтыковым, начала победное триумфальное шествие, вновь захватывая прусские земли. Паника началась не только в Берлине - паника была и в Петербурге.

Никита Иванович Панин, дипломат опытный, внушал Екатерине:

- Пруссия - не конкурент. Пруссия - вассал наш! Оставим ее стрелой в сердце Австрии... Надо мудрым быть и свои выгоды всегда учитывать...

На полном разгоне армия Салтыкова была остановлена.

- Сорвалось, - сказал старик. - А как здорово мы пошагали...

Екатерина при вступлении на престол заняла шаткую позицию. Переворот был произведен ею под флагом достоинства России, но переворот был совершен в пользу немки (она понимала всю сложность этой опасной ситуации для нее). Ангальт-цербстская принцесса могла удержаться на престоле только в том случае, если Екатерина станет выражать русские национальные интересы. "Я должна быть святее самого папы римского", - признавалась она. Главное сейчас - отвести войска, утихомирить страсти.

- Моим войскам, - велела она, - кои ныне в Европе за военной надобностью пребывают, от армии Фридриха, короля прусского, отойти немедля же! И никаких дел