Пером и шпагой

л с ним не иметь. Но...

Шеи царедворцев вытянулись: куда она сейчас повернет?

- Но, - заключила Екатерина, - с войсками имперскими Марии Терезии также не соединяться. Нам и таковые союзники не нужны тоже. А союз с Фридрихом, что заключен моим покойным супругом, похерить и предать забвению, как недостойный России!..

Руководил Екатериною в этот период очень тонкий и ревностный политик Никита Иванович Панин, говоривший так:.

- Надобно, чтобы не мы, а они нас искали. Не мы Европу, а пусть Европа ищет дружбы нашей. А мы посмотрим еще - кого приласкать, а кого в передней накормить да и отпустить с миром далее побираться... Следовать же воле Версаля, Лондона или Вены, как поступал Бестужев, недостойно России, коя является страною не захудалой, а могучей и первой.

- Никита. Иваныч, - соглашалась Екатерина, - я буду вести себя в политике, как опытная куртизанка...

С большим неудовольствием получила она цидулку от Понятовского, который писал, что сгорает от нетерпения припасть к ее ногам и покрыть их страстными поцелуями.

- Гони в шею сего целовальника, - велел Григорий Орлов императрице. Надо, так и я покрою.

Понятовский был остановлен где-то на полпути в Россию. Екатерина посулила, что сделает его королем Польши, но в Петербург - нет, ни шагу! Она писала бывшему любовнику:

"Я должна соблюдать тысячу приличий и тысячу предосторожностей... Знайте, что проистекло едино из ненависти русских к иностранцам... Прощайте же, бывают на свете очень странные положения!"

Эти "странные положения" при Петре III сделали так, что русская армия была поставлена под знамена битого Фридриха - целый корпус Чернышева был в распоряжении короля. Король торжествовал, имея во власти своей такую мощную армию, какова русская! Главный виночерпий на пиру раздоров, король просто хмелел от восторга.

А генерал Чернышев ворчал, как и его солдаты:

- Русские волонтирствовать непривычны. Наемничать Руси не пристало. Испокон веков самим кулаков не хватало, чтобы только за себя да за свои домы биться...

Войска Чернышева стояли под Швейдницем, готовые к штурму - умирать по приказу короля в битве с австрийцами. Сеял дождь. По холмам растекалась чужеземная темнота. Люди были молчаливы и хмуры. Завтра жди новых крестов на полях Силезии...

В палатку Чернышева шагнул, легко и ловко, король Фридрих:

- Мой друг, итак, все готово. А - ваши войска? С вашего соизволения, я поставлю их как раз напротив Дауна... Поверьте, я бы поставил их против слабейшего противника, но Даун причинил России и ее армии столько неприятностей, что вы не откажете в удовольствии себе отколотить его как следует?

И вдруг - топот, ржанье, голос гонца;

- Где Чернышев-генерал? Командующему пакет.., из Питера!

Чернышев ознакомился с бумагами, велел позвать гонца и расцеловал его грязные небритые щеки:

- Сколько дней скакал?

- Восемь. Ажио закачало всего.

Кошелек с золотом Чернышев бросил в руки курьера:

- Ступай! - И повернулся к королю:

- Соизвольте