Баязет

ено поймать и повесить Хаджи-Джамал-бска, которого подполковник имел основание опасаться, но лазутчика в крепости уже не оказалось. Далее, взломав печати на денежном ящике, Исмаил-хан денег в нем, к великому своему прискорбию, не обнаружил, но зато выгреб оттуда на стол около полусотни новеньких Георгиевских крестов для солдат. Пацевич, по всему видать, был не охотником до поощрений и держал эти кресты у себя втуне...

Взволнованный, юнкер Евдокимов прибежал к Штоквицу, у которого собрались офицеры, и сообщил еще с порога:

- Господа, вы посмотрите, что делает Исмаил-хан!

- А что?

- Он раздает кресты. Полюбуйтесь, господа, - юноша показал зажатый в кулаке крестик, - я тоже получил.

Карабанов нервно рассмеялся. За ним громыхнул Ватнин, и юлько Штоквиц остался серьезен.

- Прощайте, священные минуты Баязета, - торжественно изрек барон Клюгенау. - Сегодня последний день твоей бескорыстной защиты!

Штоквиц двинул кулаком по столу:

- Что за черт! Какие кресты? И почему именно Исмаил-хан раздает их по тарнизону?

Юнкер аккуратно положил свою награду на стол перед комендантом.

- Ну как же вы не понимаете, - ответил on. - Нахичеванский хан дорвался до власти, и теперь...

- Что-о? - разинул рот Штоквиц. - До какой это власти? Чго вы хохочете, Клюгенау?

Прапорщик не скрывал своего смеха:

- Не обязан же я плакать, господин комедант. если нахожусь в балагане. Правда, за вход в этот балаган некоторые расплачиваются своей кровью. Однако смешное всегда остается смешным.,.

Ватнин брякнул об пол шашкой, ладонью снизу вверх взъерошил бороду.

- Охо-хо! - вздохнул он, - Противу звания не попрешь: он, как мы ни крутись, а все же подполковник...

И капитан Штоквиц, как следует подумав, сказал:

- Господа, мы здесь люди все свои, я буду говорить откровенно!

Надо что-то изобрести такое, чтобы освободить гарнизон от полководческого гения Исмаил-хана.

- Но печати-то уже в его руках, - хмыкнул Карабанов.

- Печать - не честь. Ее можно дать хану подержать, а потом отобрать, ответил Штоквиц, и тут ему доложили, что Сивицкий закончил оперировать Пацевича.,, Сивицкий велел Китаевскому снять с оперированных очагов турникеты и проследить, когда у полковника начнется рвота. Глядя на бледное лицо Пацевича с прилипшими ко лбу прядями волос, капитан задумчиво вытирал окровавленные руки сухим полотенцем - воды не было. Обтерев потом ладони спиртом, он вдруг сказал:

- Странно!

Китаевский разжимал винты полевых турникетов, освобождая кровообращение:

- Простите, капитан, о чем вы сказали?

Сивицкий, отбросив полотенце, шагнул к столу, на котором лежал истомленный и неподвижный под влиянием хлороформа Пацевич.

- Раздробление ключицы "жеребьем" кустарного изготовления, - сказал врач, - это мне понятно. Но второе ранение выглядит странно. У вас, Василий Леонтьевич, нет такого подозрения.

что полковник получил пулю изнутри?..

- Изнутри... Простите, не понимаю вас.

- Выстрел был произведен из