Пером и шпагой

приезду де Еона, и с его помощью кавалер добился отзыва Понятовского.

***

Понятовский (как верный ученик Вильямса) объявил себя больным и отказался выехать в Варшаву до выздоровления. Но продолжал посещать сборища - все такой же неувядающий и напыщенный.

Однажды в доме Олсуфьевых де Еон подвыпил не в меру и бросил ему в лицо слова:

- Впервые слышу о мошенничестве как о болезни! Это что-то новенькое в медицине... Гиппократ, где ты? Понятовский поморщился:

- Оставьте меня, вы.., несносная жертва природы, сделавшей вас похожей на женщину! Где ваше мужество? И через весь стол молнией вытянулась шпага де Еона:

- Вот оно! Блесните же своим мужеством, граф! Понятовский слегка тронул эфес своей шпаги, укрытой в перламутровых ножнах:

- Мое положение посла не дает мне права отвечать на дерзость любого пьяного анекдотиста. Но если вам так угодно...

- ..то я постою за вас! - раздался грубый голос, и прямо на маленького де Еона двинулась гора голштинского мяса.

Какой-то прихлебатель из Ораниенбаума был вытолкнут на поединок вместо Понятовского, и де Еон успел заметить, что вытолкнул его граф Брокдорф (камергер великого князя).

Гришка Орлов, не пропускавший в Петербурге ни одной попойки, был тут же; проворно он выставил прочь хозяина дома Олсуфьева:

- Иди, иди, Адам Васильич... И без тебя народу хватает!

- Граф Брокдорф! - крикнул де Еон. - Что вы там шушукаетесь?

- На всякий случай, я бы вызвал врача...

- Глупости! - ответил де Еон. - Я уж постараюсь, чтобы здесь не воняло аптекой. Граф Понятовский, хочу предупредить вас: хоронить эту скотину вы будете на свой счет, ибо я не настолько богат, чтобы сорить деньгами на траурные колесницы...

Трезвых здесь не было, и это обостряло поединок. Орлов распихал по углам столы, торопился - как на свадьбу.

- Давай скорее, - говорил он. - Чего тянуть-то? Голштинец, громыхая сапожищами, грузно топтался перед де Еоном, топорща накладные усы и бряцая шпорами.

- Да не спешите умирать! - осадил его де Еон, и две шпаги с лязгом скрестились; для начала шевалье кончиком своей шпаги сбил накладные усы с лица голштинца. - Поверьте, - рассмеялся он, - вам так больше идет... Теперь, господа, смотрите на часы: я даю ему жить ровно одну минуту времени, а усы мы оставим на вечную память его сиротам...

Ударом снизу он выбил оружие из рук противника:

- Поднимите свою дубину, остолоп! И еще раз выбил, издеваясь:

- Снимите ваши ужасные сапоги - вам будет легче прыгать...

Но тут (раньше времени) Гришка Орлов возвестил:

- Минута кончилась, пора выпить.

- Это дело! - воскликнул де Еон и ударом в сердце убил голштинца тут же, повалив его среди объедков и битых бутылок.

А кончик шпаги поднес к самому носу Понятовского.

- Это был "полет чижа", - сказал де Еон. - Удостоверьтесь, что моя шпага, как и моя совесть, даже не сохранила следов крови (Понятовскяй скосил глаза на лезвие: ни капли крови - удар был стремителен). Я прошу, - продолжал де Еон, всех