Пером и шпагой

ии в Петербург вернулся кавалер де Еон, и маркиз Лопиталь встретил его словами:

- О, вот и вы, моя крошка... Вы что-нибудь понимаете?

- Я, видно, недалек от истины: не случись тогда припадка с императрицей в Царском Селе - и Пруссии уже не стало бы в этом году. Мало того, французам не пришлось бы краснеть и за этот проклятый Россбах... Апраксин - только пешка, исполнитель чужой зловредной воли! Кстати, Понятовский еще здесь?

- Да при чем здесь этот фат?

- Понятовского надо выбросить из России, как выбросили Вильямса: именно через его руки проходит связь канцлера с великой княгиней. И даже дальше вплоть до Берлина!

- А вы знаете, у Екатерины скоро должен быть ребенок. И вот императрица, дабы упрочить коалицию против Фридриха, желает, чтобы король Людовик крестил младенца из дома Романовых!

- Вы, маркиз, сказали ей, что это невозможно?

- Напротив, я уже обещал Елизавете, что так и будет.

- Но как же можно обещать за.., короля?

- Король - мужчина! А разве мужчина вправе отказывать женщинам в их просьбах, пусть даже неловких?

Де Еон, как первый секретарь посольства (к тому же облеченный "секретом короля"), не слишком-то считался с маркизом и поспешил повидать венского посла Эстергази... Австрийский магнат половину дня просиживал в серной бане. Красные, как скорлупа вареных раков, громадные язвы испещряли тело знатного аристократа.

- Вас не удивляет, - спросил он, - странное совпадение между припадком Елизаветы и отступлением армии Апраксина?

- Об этом говорят всюду, - усмехнулся де Еон. - Штопать брюссельские кружева сапожной дратвой не всегда удается...

Эстергази чуть не выскочил из ванны:

- А вы попробуйте доказать императрице, что Бестужев ей не верен! Елизавета привыкла к нему, как к негодной собаке, которую держат за старую верную службу. Гнев императрицы можно вызвать только одним обстоятельством...

- ..если, - подсказал де Еон, - она узнает, что в отступлении армии Апраксина повинен сам канцлер! Но для этого, господин посол, придется обнажить все секреты Ораниенбаума.

- Именно так! - заплескался Эстергази в желтой воде, над которой облаком нависал горячий зловонный пар.

На следующий день Бестужев-Рюмин встретился с Лопиталем - и между прочим сказал:

- С крайним неудовольствием, маркиз, был извещен вчера о прибытии сюда кавалера де Еона. Сей бестолковый человек весьма опасен и, боюсь, способен возмутить империю.

Канцлер так и заявил: "возмутить империю".

- Вы протестуете, господин канцлер, как частное лицо или...

- Нет! Как лицо официальное, и протест мой формален.

- Будет лучше, - обозлился Лопиталь, - если вы объясните своим союзникам причины бегства вашей армии из Пруссии!

- Отсюда правды не видать, - сразу притих Бестужев. - Апраксина, хотя он и друг мне, я не оправдываю. Но.., провианта нехватка. Да и раненые! Теперь и осень пришла; до весны армию побережем, а на следующий год снова в поход выступим!

Но вице-канцлер Воронцов, наоборот, радовался