От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)

- По просьбе, или требованиям, не знаю, как правильно сказать, Эмилианы, одноклассницы моей, полковник Софринский должен был сделать так, чтобы я не поехала в ссылку. Но я не знаю, произошло это или нет. Поэтому живу под чужим именем в Смольном. Надеюсь, к лету что-нибудь придумаю и смогу жить под своим реальным именем, - сказала София, - Можно я пойду, на детей посмотрю?

- Конечно, они наверху, - сказала Мария Викторовна.

София начала подниматься наверх и услышала тихий голос Георгия Сергеевича:

- Врет она, не хочет правду говорить. Наверное, не до конца нам доверяет, боится, что полиции сдадим. Явно что-то она готовит и это произойдет до того, как лето наступит. И, вместе с тем, не хочет нам свинью подкладывать, если вдруг ее из нашего дома арестуют. Вроде как общественное мнение потом плохое будет.

- Неужели и вправду все так… - недоуменно сказала Мария Викторовна, - Я потом обязательно с ней поговорю на эту тему.

- Не надо, не стоит, - возразил Георгий Сергеевич, - Ни к чему это. Если бы она захотела что-то изменить, уже бы изменила, а так, взрослую женщину почти двадцати трех лет ты не изменишь.

София поднялась наверх, в детскую, Мария Викторовна поднялась следом за девушкой.

- Юленька, Феденька, - тихо сказала София и расплакалась.

Дети сидели и играли с кубиками с буквами. София бегло осмотрела взглядом комнату – она была переделана под детскую. На стене так и оставались висеть картины, которые София когда-то от скуки нарисовала.

«Даже картины не сняли, оставили», - подумала София, - «Мало что здесь изменилось».

- Тетя пришла, - удивленно сказала Юля, - Мама, что это за тетя?

- Она пришла в гости, - сказала Мария Викторовна.

- Почему тетя плачет? – снова раздался вопрос девочки.

- Не знаю, устала, наверное.

София еще раз посмотрела на дочь, на сына и спустилась вниз.

- Сонечка, ты чего так разволновалась? – спросила Мария Викторовна девушку и приобняла ее.

- По детям скучаю, сил нет, - ответила София.

- А почему не хочешь к нам переехать обратно? Увольняйся из Смольного и живи здесь.

- Не могу, - ответила София, всхлипывая и вытирая слезы, - Не имею пока права. Допустим, узнает полиция, что женщина, которая должна быть в ссылке, живет у вас в доме, проблемы же сразу начнутся. Нельзя. Надо подождать до лета, тогда точно все будет ясно, может, выяснится, что ссылку мне отменили, - попыталась выкрутиться София.

Георгий Сергеевич тихо шепнул Марии Викторовне на ухо, пока этого не слышала София:

- Не мучь человека, захочет – сама все бросит и придет к нам жить.

- Соня, - снова начала Мария Викторовна, - А ты третью доченьку, Софью, видела хоть раз, после своего приезда.

- Нет, не видела, - ответила София, - И не хочу. Мне все равно, что с ней. Мадам Елизавета явно ее не бросила, кормит, поит, обувает, одевает, а подробности мне неинтересны. Да лучше бы она померла, чем моя бедная малютка в Швейцарии, когда мы с ней под извозчика попали.

- Да ты что говоришь… - недоуменно начала Мария Викторовна, - Софья же тоже твоя дочь.

- И что, - сказала София, - Дочь, частично моя, частично Сергеева, я иногда жалею, что так и не смогла выкидыш до конца довести, что первый, что второй раз. Оба раза только сама сильно отравилась, а вот когда была реальная возможность, что ребенка не будет, вдруг испугалась и врача позвала.

- Ты что, Соня, нельзя, грешно так говорить, - сказала Мария Викторовна, - Ребеночек не выбирал, кто его отец.

- Зато мать могла выбрать, - ответила София, - Знала бы, что все равно мне скоро амнистия придет, не откупалась бы от полиции таким образом, ну отсидела бы недели на две дольше, в конце концов, дольше сидеть приходилось, зато совесть была бы чиста.

- Сонечка, у меня такая идея, может, сейчас вместе с тобой возьмем детей, поедем в дом твоих родителей, я поживу с вами некоторое время, а они к тебе привыкнут, и будете жить вместе спокойно, семьей, - предложила Мария Викторовна.

- Не надо, зачем им травму на всю жизнь получать, когда мамку к стенке поставят, - сказала София и снова заплакала.

- Соня, не надо накручивать себя, успокойся, я тебе сейчас водички принесу, - сказала Мария Викторовна и пошла на кухню.

- Вот как понимать ее последнюю фразу? – сказала она мужу, - Они что, уже что-то устроить успели? Или только готовят?

- Явно только готовят, если бы устроили – мы бы уже узнали об этом из тех же газет.

- Может, в полицию сообщить? Что что-то готовится. Да, заберут Соню, но хотя бы приговор помягче будет, - предложила Мария Викторовна.

- Вспомни дело Шевырева-Ульянова и не питай иллюзий, - сказал Георгий Сергеевич, - Тем более с Софьиной биографией. Если те студенты ничего сделать не успели, то Соня пойдет как рецидивистка. Общественная опасность иная. Я себе никогда не прощу, если буду знать, что с моей подачи Соню забрали. Ну и явно не в ссылку она поедет, а к своим родителям отправится.

- Да ты что… - сказала Мария Викторовна, - Будем надеяться, она одумается и ничего не будет.

Женщина налила в стакан воды и вернулась в комнату. Увидев, что София лежит на диване и заснула после всех волнений, женщина сказала:

- Не захотели удочерить ее в свое время – теперь последствия расхлебываем. Свесили воспитание на государство – пожинаем плоды. Вот как можно было сироту в Смольный отправить? Да, тяжело бы нам было, но и седьмую дочь бы воспитали. Зато не вышло бы ничего из того, что произошло.

- Где гарантия, нет такой гарантии, - сказал Георгий Сергеевич, - Уж лучше в Смольный она попала, чем в бордель или стала бы вольнонаемной труженицей панели, как она чуть было и не стала. Я же ее с Тверской улицы забрал, стояла там и своего первого клиента ждала.

- Тогда мы были бы на сто процентов уверены, что сделали все возможное, - ответила Мария Викторовна, - А так все равно остается сомнение, не приложили ли мы руку к тому, что произошло, не спровоцировали ли что-то.

- Не думаю, - ответил Георгий Сергеевич, - Наверное, это роковое стечение обстоятельств, не более того.

Вскоре София проснулась.

- Ну что, Сонечка, успокоилась? – спросила ее Мария Викторовна.

- Да, - ответила София. Девушка подумала и добавила, - Я одну фразу случайно ляпнула, не стоит ее всерьез понимать. Ту самую, последнюю. Никто не знает, что завтра будет, поэтому как я могу думать на будущее и что-то предполагать?

- Хорошо, Соня, ты ее не говорила, - сказала Мария Викторовна, - Может быть, хотя бы чай попьешь? Или уже ужинать будем.

- Если это вас не затруднит, - ответила София, - Я бы чай попила.

Возвращаясь через несколько часов в Смольный, после чая и разговоров ни о чем, София думала по дороге в институт о том, как хорошо, что Бирюковы не сдали ее полиции.

«Могли же, имели полное право», - подумала София, - «Я тут такого наговорила, на новое дело бы хватило. Но нет, спасибо добрым людям, дай Бог им здоровья, не стали они ничего делать».

Девушка решила, что если все обойдется, она после окончания учебного года уйдет из Смольного и начнет жить вместе со своими детьми, по которым она безумно скучала.

Мария Викторовна, так же как и ее муж, весь вечер провела в шоковом состоянии. Женщина надеялась, что София одумается и не будет ничего делать из того, что задумала.

- Сирот придется точно самим поднимать, - сказала Мария Викторовна, - Никто ведь не поможет, некому, а нам уже тяжеловато. Хоть бы с Соней все было хорошо, хоть бы она одумалась.

Георгий Сергеевич ничего не говорил, хотя понимал, что раз София случайно оговорилась в одной из последних фраз, то дело очень серьезно. Но вскоре хлопоты с внуками вернули пожилую пару в русло привычной жизни.

Конец апреля.

Однажды София шла по улице и случайно наткнулась на свою подругу детства Ирину. Встреча была очень неожиданной.