От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)

София проснулась через несколько часов. У нее по-прежнему было туманно в голове.

«Что произошло?» - подумала девушка.

Не придумав ни одной более-менее стоящей версии, девушка снова заснула.

София проснулась через несколько часов от того, что ее тормошил тот самый военный.

- Хватит спать, просыпайся, - сказал он.

София посмотрела на него недоумевающим взглядом, девушка все равно не могла ничего понять.

- Встать можешь? – сказал он.

София встала.

- Теперь держи спирт, пей и вали отсюда подальше, - сказал он и протянул девушке стакан.

София взяла стакан и выпила. В голове по-прежнему было пусто.

- Вали теперь отсюда подальше и бронежилет свой забирай, - сказал военный и выпроводил Софию из части, - Чтобы я больше никогда тебя не видел.

Совершенно ничего не понимая и зажимая в одной руке корсет, София пошла в Смольный институт. Девушка чисто механически дошла до нужного адреса, дошла до двери лазарета и упала на кровать. Сознание отключилось.

*гаупвахта

Геннадий Григорьевич меньше всего ожидал увидеть в лазарете Софию. Девушка лежала на кровати без сознания, а в руке зажимала корсет. Геннадий был слегка в курсе ситуации и знал, что произошло совсем недавно: арест, военно-полевой суд.

Геннадий подошел к девушке и начал считать пульс. Что-то нитевидное периодически проскакивало, но определялось через раз.

«Сейчас помрет, я же ничем помочь не смогу», - подумал Геннадий, схватил в охапку Софию и через черный ход вынес из института. На извозчике он довез девушку до госпиталя и обратился к профессору Козлову:

- Прошу вас как коллегу, положите ее куда-нибудь подальше, но постарайтесь спасти.

Геннадий разволновался и замолчал. Потом кратко рассказал свою версию развития событий, которая оказалась полностью правдоподобной и соответствующей действительности.

- Не могу я ее в Смольном оставить, сами понимаете. А вы, когда состояние хоть немного стабилизируется, известите меня.

Профессор Козлов положил Софию в дальнюю комнатушку. Обратившись к одной из сестер милосердия, которая бы не выдала ничего, сказал:

- Вколите камфору, а то она с утра на одном спирте. Подготовьте материалы, сейчас будем рану обеззараживать.

София по-прежнему была без сознания, поэтому приготовить хлороформ никто не догадался, слишком мало времени было на раздумья. Поэтому профессор Козлов совершенно не ожидал, что посередине операции девушка вдруг придет в себя.

- Соня, терпи, маленько осталось, - сказал Козлов, надеясь, что ко всему прочему еще не наступит болевой шок. Но его опасения были напрасны, в крови девушки была и камфора, и остатки спирта. София недоуменно посмотрела по сторонам, а потом опять потеряла сознание.

- Вколите еще камфоры и приводите в себя, - сказал он сестре милосердия по окончанию операции.

Вскоре София очнулась.

- Я себе ад несколько иначе представляла, с чертями, - тихо сказала девушка.

- Видать, еще рано, - сказала сестра милосердия, - Время не пришло.

- Если у меня крыша съехала, то почему критика к состоянию есть? – спросила девушка.

- Не переутомляйтесь, отдыхайте, - сказала медсестра.

Вскоре София снова заснула.

Более-менее в себя девушка пришла на следующий день.

- Профессор, что произошло, - спросила София хирурга Козлова.

- Вы же корсет носили? – спросил он девушку.

- Да, - ответила София. В последние года полтора, вернувшись в Россию, девушка начала носить эту деталь одежды. После четвертых родов грудь слегка увеличилась и София начала носить этот предмет гардероба, хотя раньше считала его совершенно излишним. Но даже и тогда девушка никогда не шнуровалась туго, считая это неуместным.

- Пули в корсет попали. Зацепили его, но не пробили. Одна пуля попала туда, где пластин не было, и прошла навылет. Потом вы на автомате пошли в Смольный, упали на кровать в лазарете, а Геннадий отвез вас сюда.

София вспомнила то, что происходило во дворе тюрьмы и в какой-то кладовке.

«Бедненький мой Сашенька», - подумала девушка, - «Соню корсет спас, а у тебя ничего такого не было. Не повезло тебе».

Последующие несколько недель София провела в госпитале, в постоянных размышлениях. Девушка не представляла, как ей дальше жить.

8 мая, около восьми часов утра.

Георгий Сергеевич и Мария Викторовна пили чай на кухне.

- Сегодня день рождения Сони, - сказала Мария Викторовна, - Как думаешь, придет она к нам?

- Вряд ли, сильно сомневаюсь, - ответил Георгий Сергеевич, - Она с того самого последнего визита больше не объявлялась и о себе знать не давала.

- Если придет – схожу в кондитерскую, куплю пирожных, - сказала Мария Викторовна, - Пусть порадуется.

Разговор прервал внезапно раздавшийся звонок в дверь. Мария Викторовна встала из-за стола, подошла ко входу, открыла дверь и увидела человека в военной форме.

- Его высокоблагородие дома? – спросил он.

- Да, проходите, - ответила Мария Викторовна.

- Ваше высокоблагородие, - обратился военный к Георгию Сергеевичу и слегка замялся, будто подбирая слова, - София Собольникова просила кольца передать вам, чтобы вы их ее детям сохранили.

С этими словами человек вынул из кармана три кольца, серебряное и два металлических.

- А почему через вас передала? – удивилась Мария Викторовна, - Могла бы и сама заехать. И к чему это, она эти кольца никогда не снимала.

Георгий Сергеевич же в глубине души понимал, что не все так просто.

- А где сейчас сама Софья? – спросил Георгий Сергеевич, - В гарнизоне? Она каким-то образом с позавчерашним взрывом на N связана?

- Да, они вместе с Александром Иващенко его вдвоем организовали.

- А суд вчера был, получается?

- Так точно.

- И когда все произошло?

- В полчетвертого утра в Таганке.

Георгий Сергеевич присел на стул.

- Передайте в гарнизоне, что я сегодня, наверное, задержусь. Давление поднялось, сбить надо, - сказал он.

Военный пообещал все передать и ушел.

- Ты себя плохо чувствуешь? Может, врача позвать? – спросила Мария Викторовна, - И, все-таки, что с Соней, я не поняла.

- Соня с очередным кавалером организовали и провели позавчерашний взрыв. Вчера был военно-полевой суд. Сегодня в полчетвертого утра обоих расстреляли во дворе Таганки, - сказал Георгий Сергеевич.

От неожиданности Мария Викторовна выронила чашку из рук.

- Не может быть… - выдохнула она, - Надо будет сегодня в церковь зайти, попросить батюшку о заочном отпевании. А где похоронили их хоть?

- Вообще, информация закрытая, но я сегодня узнаю обязательно, - сказал Георгий Сергеевич, - Надо же, как все жизнь решила. За покушение на N в конце концов амнистия пришла, а здесь раз – и военно-полевым судом все быстро провернули.

- Мама, когда кушать будем? – раздался голос Юли.

- Скоро, доченька, - ответила Мария Викторовна и тихо сказала мужу, - Теперь совершенно точно круглыми сиротами остались, дорастить бы нам их… А от матери им на память только кольца да вышитые полотенца остались. И домик от бабушки с дедушкой.

Прошло около месяца. Бирюковы, а особенно Мария Викторовна, тяжело переживали известие о гибели Софии. И, если в те разы, когда девушка «тонула в Неве» или «умирала после родов» в душе хоть немного теплилась надежда, что это еще не известно на все сто процентов, то в этот раз сердце подсказывало женщине, что это – не ошибка, дети совершенно точно остались сиротами, а София уже точно не объявится, как в прошлые разы.

Георгий Сергеевич с супругой собирались на линейку в гимназию – все-таки, конец учебного года. Мария Викторовна, как обычно, надела на голову черную косынку.

- Может, не стоит? – спросил Георгий Сергеевич супругу.

- Ну хотя бы до сорока дней дохожу так, - ответила она, - Соня все-таки на правах дочери жила. А если люди что начнут говорить – пусть говорят, не наше дело.