My December (СИ)

Ну, нормальным людям. Не таким, как Малфой.

— Не будь монашкой, Грейнджер. Хотела секса со мной.

— Нет! — выкрикивает девушка.

И уже ругает себя.

И почему она такая дура? Чем больше будет показывать свой стыд и легкую ярость, тем сильнее это будет забавлять его. Ведь проявление чувств заставляет человека думать, что ты — неравнодушен к данной ситуации.

— Не ври, Грейнджер. Покраснела небось уже.

Он усмехается.

Какая врунишка.

— И не собиралась врать тебе, Малфой.

— М-м-м. Почему-то в другую ночь, дня через три, тебя ничего не смущало.

Она закусывает губу. Тянется рукой вниз, чтобы поправить школьную юбку, которую не сняла, и задевает пальцы Драко. На мгновение застывает, переставая слышать стук своего сердца, а затем — мгновенно, стремительно — убирает ее, сделав вид, что ничего не произошло. Но про себя покрывает всеми “хорошими” словами, на которые только была способна Грейнджер.

— Ты не был пьян тогда! — отругав себя, она решает продолжить. — И действительно хотел близости.

— А если бы и тогда не был пьян, ты бы согласилась?..

— Нет!

Его забавляет это. Стук сердца в ее груди, мурашки по коже, внезапно вздрагивающие тело. Случайное прикосновение. Он почти слышал ее мысли в голове — корящие девушку за все это необработанное поведение. Она же была открытой книгой. Хочешь — читай, прям сейчас можешь взять с полочки. И он брал, вычитывая каждую страницу. И пусть ему что-то не нравилось в тексте, он не останавливался ни на секунду.

Почему?

Потому что каждая книга должна быть прочтенной до конца.

Нравится тебе это или нет.

— Ага, конечно. Пару дней изменили твое мировозрение. Ветреная ты, Грейнджер.

— Конечно, — передергивает она. — Кто еще здесь ветреный!

— Что? — впервые за эту ночь грубо, как-то отстраненно. И девушка замирает, распахнув глаза.

Вот черт…

— Ну, я хотела сказать, что…

— Ну?

— Это касается Пэнси.

Она замолкает. Ждет реакции.

— Ну?

Вот черт…

Будто ожидает разрешения на то, чтобы продолжить дальше.

— Чем Пэнси лучше меня?

И не понимает, как отважилась на этот вопрос. Да и к чему он, черт возьми?

Хочется услышать — лучше? Тем, что она чистокровная, красивая, богатая, умная? И еще сто причин, почему она — самая желаемая девушка в школе? И да — почему же она лучше?

Пф-ф.

Улыбка появляется на его лице.

Вот как.

Пэнси. Вот, кто ее действительно волнует.

Паркинсон.

Нашла, блядь, проблему.

— Тебя это задевает?

Конечно, ее это задевает. Еще как.

— Абсолютно нет, — противореча сама себе, отзывается она.

— Поэтому спросила просто так?

— Просто так, — закатив глаза, буркнула девушка.

Они снова помолчали, прежде чем Драко, не ожидая от себя, спрашивает:

— Ты шляешься за этим Ленни, бегаешь за ним везде.

Вернее, говорит. Уверенно, не ожидая удовлетворительного ответа. Прокручивая в голове те моменты, когда видел их вместе. Ее — худую, маленькую, еще умеющую улыбаться — и его — высокого, спортивного, с такой же улыбкой.

Херов уебок. Еще ответит за свое поведение.

— А ты что, преследуешь меня?

На самом деле, даже гордость Гермионы заскреблась внутри.

Ни за кем она не бегает. Никогда не делала этого и не будет. Еще чего!

— Я очень наблюдательный.

— Не замечала ранее. А насчет Страцкого… нет, за ним я не бегаю.

— А что это было в первые дни?

Да что он пристал с этим Ленни? Шило в одном месте покоя не дает?

Хотя где-то внутри Гермиона чуть ли не прыгала от того, что крылья постепенно вырастали за ее спиной.

Драко спрашивает, интересуется. Быть может, где-то и ревнует. И скрыть это совершенно не может.

Или не хочет, неважно. Главное, что эти чувства есть у него. И они сдвинулись с мертвой точки безразличия и ненависти.

Может быть.

— Не было ничего!

И зачем она только оправдывается? Непонятно.

— Ну конечно.

— Если мы были у него в гостиной, то это ничего не значит, — рассудительным тоном продолжает девушка.

— А потом вы поцеловались?

— Нет же! Я не ты, чтобы со всеми подряд.

Ток проходит по его руке, и Драко вздрагивает. Почти убирает ее от тела девушки, однако в последний момент оставляет.

Что? “Не ты, чтобы совсем подряд”?

Как хорошо мы заговорили. Ишь! Смелость так и прет.

— Тебя не смущает, что всего пару часов назад я был не с тобой?

Знает, что может причинить боль. Знает, что на самом деле не хотел Марию, но говорит.

Поджарить атмосферу? Да она и без того накаленная — выясняют отношения, ищут зацепки, чтобы обвинить другого в чем-то. Как будто уже были обязаны другому в вечной верности.

— Смущает.

Картина, где он прижимается к этой потаскухе, внезапно появилась в ее воображении.

Сразу же поняла, что Финч — дура дурой, которая еще и проблем принесет. Что, собственно, и случилось.

— И поэтому убери свою руку от меня!

— Ой, — фыркает и даже не думает сдвинуться с места.

Естественно.

— Ты ведь хотел ее?

Замирает. Чувствует его дыхание на своей шеи и вздыхает.

Ради Мерлина, не сейчас!

Закрывает глаза, сдавленно дышит. Сжимает руки в кулаках.

Терпение, спокойствие.

Ага, да. Посмешите еще разок.

— Нет.

Облегчение падает на худые плечи.

Нет, не хотел ее.

Но приходит что-то другое, тяжелое. Отягощенное правдой — если бы не хотел, не было бы Марии в тот вечер здесь.

— И что же за бред случился?

— Ничего не случилось.

Рыком говорит.

Не ее дело, пусть не лезет.

— Но у тебя же было!..

Не может это сказать. Уж слишком развращенная фраза будет для гриффиндорки.

— Да у меня на каждую девушку было…

— Хватит! Ты мне противен!

И как он только позволяет говорить такие вещи в ее присутствии? Где те правила, что поучают аристократов, как вести себя в подобных ситуациях, с женщинами?

— И почему же ты до сих пор не ушла?

И сам знает ответ. Но хочет услышать из ее уст. Хочет подпитаться этими словами, забрать энергию.

— Потому что мне противно находиться там, где эта шлюха ходила!

Смешно. Рассмеялась бы, если бы ситуация не обращалась боком в ее сторону.

Вот дура. Оправдания похуже в жизни не слыхала.

— К твоему сведению, эта шлюха находилась у порога, и мы ничем не занимались. И так, для примера: вот тебя я трахал.

Чуть ли не задыхается от этих слов.

Он что, совсем чокнутый?!

Трахал?

Он что делал?!

— Убери свои руки от меня! Какой ты омерзительный!

Девушка открывает рот, глотая воздух потоками. Большими порциями.

Она-то думала, что тот вечер хоть что-то значил для Малфоя, но оказалась глупышкой — для него эта было всего лишь чем-то повседневным, чуть ли не приевшимся. Пусть немного разбавленным — девушка была не чистокровной красавицей, а грязнокровкой. Наверное, такие развлечения у подобных Драко.

И снова. Слезы. Одна за одной катятся из глаз. Попадают в рот и сразу же сплюнуты отсюда.

Давно не виделись.

Не занимались любовью, сексом, нет. Именно трахались. Мало того, что после их славной ночи, Драко стал корчить из себя еще большего задаваку, который знает абсолютно все в этой жизни, так он еще и…

трахал ее.

— Да что бы ты понимала, хотела она меня. А я ее остановил. И для тебя, между прочим.

Какое благородство!

Девушка глотает соленую жидкость, размазывая ее по лицу.

Черт!..

Черт побери!

Хочет убрать железную хватку, но не выходит — лишь сильнее сжимает свою руку на ее теле.

Омерзительно-противно.

— Да? Это она сама полезла тебя раздевать?

Стыдно. Ей опять стыдно.

Как она может вести с ним подобную беседу? И что за разборки — кто и кого раздевал. Где, когда.

Есть факт, зачем выяснять, что именно там происходило?

— Именно.

— Ты у нас такой хрупкий, беспомощный! И отбиться от девушки не можешь?