My December (СИ)

Она никогда не найдет себе утешение и спокойствие. Будет проживать все свои дни, как один сон — такой же мучительный, как убийство ее родителей.

Пальцы сильнее стискивают ее. Другая рука ложиться на талию, прижимая девушку к себе.

— Знаю.

И ему страшно. Еще страшнее, чем ей. Еще больнее и ужаснее.

Ведь Гермиона права. Не убьет он ее — Темный лорд окончит жизнь его родителей. Быстро, взмахнув палочкой. Одно движение, и два человека больше не живут на этой земле.

Всего-то.

Холодно. Даже сейчас ей было холодно. С его объятиями, руками. С обещающими что-то словами.

— Я так…

…устала.

И хотелось закрыть глаза, чтобы больше не проснуться. Не в этом мире, не сейчас. В другой вселенной, в другом измерении.

Знает, он все знает. Потому что эта усталость сказывалась на обоих. Меняла их, не спрашивая разрешения. И, словно намекала, — команда, нужно быть сплоченнее. Однако реальная жизнь лишь насмехалась — команда? Уж точно не в этом случае.

— Просто поспи.

Коротко кивает — сил ответить нет. Кладет тяжелую голову на подушку и закрывает красные глаза — дурманящий сон, забери скорее.

Комментарий к

Принимается критика в любой форме. Оставляйте, пожалуйста, комментарии.

========== Часть 15 (/) ==========

Девушка шла в темноту коридора — медленно, дрожа всем телом. Шла далеко-далеко, в пустоту, совершено не зная, что ее ждет за дверьми, ведущими в гостиную Когтеврана.

Ей было до боли омерзительно то, что приходилось делать. Совершать низкие, подлые поступки ради него — человека, которого Мария любит уже столько лет. И эта любовь такая неправильная, запретная. Любовь, о которой не должна знать ни одна живая душа, как и том, что порой случалось с братом девушки.

Это тяжелое бремя тащила лишь она одна и Карл, знающий всего часть головоломки. Мария была со Страцким, не смотря ни на что, забывая о том, что может пострадать, а Ленни даже не вспомнит, даже намека не останется в его голове.

Она делала то, что он просил, продолжая хранить это чертово, успевшее приесться, молчание. Когтевранец совершал ошибки, одну за другой, становясь все злее, все раздражительнее, все безжалостнее к людям, окружавшим его в то время, когда парень терял себя. А это было часто… последний год почти каждую неделю. Мария сходила с ума лишь от одной мысли о том, что ее брат, настоящий брат, больше не вернется никогда.

Это был самый большой страх, спрятанный где-то в глубине сознания девушки. Мария старалась зарывать его глубоко-глубоко, настолько, насколько это вообще возможно, так, чтобы он не смог пробраться наружу. И скрывала за маской на грани веселости, самообожания и стремления быть лидером среди всех.

Но порой, когда она смотрела на Страцкого и не видела в его темных глазах ничего, кроме неистового безумия, Финч теряла надежду на то, что когда-нибудь приступы Ленни прекратятся, что он больше ни разу не поднимет на нее руку и будет все тем же милым мальчиком. Но вера имеет свойство иссякать.

Тяжело вздохнув, блондинка дрожащей бледной рукой постучала в дверной молоток. Не прошло и минуты, как скрипящий голос прорезал тишину школы:

— Что ж ты, девочка, пожаловала в такой поздний час?.. — недовольно пробурчал страж — кажется, еще чуть-чуть и барабанные перепонки разорвутся от такого неприятного скрежета. — Кем было изобретено всевозможное зелье?

— Зигмунтом Баджем, — отчеканила Мария, сложив руки на груди. Про себя девушка тысячу раз прокляла все эти когтевранские заумные задачки. Меньше всего ей сейчас хотелось стоять темной ночью, посреди коридора на сквозняке и отвечать на дебильные вопросы. Не то, чтобы это было трудно, но все же, на взгляд Финч, — бессмысленно.

Картина проскрипела что-то про себя, недовольно насупившись, но все же отворила дверь.

Сердце с грохотом упало куда-то вниз, как только изумрудные глаза Марии встретились с мутно-голубыми, обладателем которых был Ленни. В руках он держал стакан, наполненный прозрачной, бесцветной жидкостью. Свитер был изрядно помят, темно-синий цвет подчеркивал болезненную бледность кожи. Даже в положении его тела чувствовалось стальное напряжение.

Завидев сестру, когтевранец криво усмехнулся, и улыбка его была совершенно чужой, незнакомой и холодной. Девушка крепче прижала порванную Малфоем мантию, как будто та могла спрятать ее от человека, сидящего напротив. Нет, даже не человека, а хищника — бесчувственного, жестокого, в душе которого остался лишь эгоизм. Хищника, который шел на попятую у своих желаний.

Мерлин, почему он не мог сейчас быть прежним? Не мог быть таким, как днем: спокойным, добрым и заботливым?

Именно тогда, когда она провалила задание, появился этот человек…

— Как все прошло? — задал вопрос Страцкий, поставив воду на стол, стоящий рядом с креслом. От его голоса внутри у девушки все скукожилось, а коленки задрожали. Она боялась парня сейчас, по-настоящему боялась того, что он может сделать.

Финч быстрым взглядом окинула гостиную: никого. Ни единого человека не было здесь.

Никого, кто мог бы ей помочь.

Тот привстал, медленно подходя к Марии. Его осанка была натянутой, шаги бесшумными и размеренными. Ленни прищурился, облизнув губы, и глаза его не по- доброму заблестели.

— Что-то не так? — стиснул кулаки, вызывающе глядя на сестру.

Страх и неуверенность, волнами исходящие от Марии, витали в воздухе. Она гордо подняла голову в надежде не заплакать. Когтевранка была сильной по своей натуре. Лицемерной, хитрой, подлой, красивой и самоуверенной. Ей было плевать на всех, кроме Страцкого. Парень был единственным, кто мог ранить ее в самое сердце, выбить землю из под ног и уничтожить лишь одной своей фразой. И даже после этого она любила его всем сердцем, готова была прощать, что угодно, и защищать от любых тварей, ставших ему на пути.

— Я спрашиваю, что-то не так? — прорычал Ленни, раздраженный затянувшимся молчанием.

Мария отвела взгляд, вздрогнув от его напористости. Она судорожно оглянулась, беспокоясь о том, что их услышат. Словно прочитав ее мысли, парень отрицательно покачал головой.

— Я временно наложил заглушающие чары, нас не слышат. Отвечай.

Это было и хорошей новостью, и плохой одновременно. Не услышат — не поймут проблему семьи, не будут гнобить брата. Но и не смогут прийти на помощь, если это понадобится.

Девушка отошла на шаг назад, словно остерегаясь Страцкого, который был готов накинуться на нее в любую минуту. Она не могла выдавить из себя эти несчастные слова, потому что совершенно не знала, чем это обернется для ее здоровья.

Страх медленной линией проникал в ее сознание. И, кажется, с каждой секундой все сильнее впивался туда, заставляя паниковать.

— Он не захотел, — промычала почти беззвучно, надеясь, что Ленни не услышит, хотя прекрасно знала, что это не спасет от его гнева.

Закрывает глаза, потоками вдыхая воздух.

Мерлин, как же ей было страшно.

Было чувство, что она стоит раздетая перед садистом, у которого в руках нож, плети и другие орудия убийства.

— Что это, блядь, значит?! Что значит “он не захотел”?! — проорал когтевранец, больно толкнув сестру в плечо.

Та с силой врезалась в холодную стену, громко ахнув. Ноющая боль растеклась по телу, и Марии показалось, что ее сломали пополам. Но девушка держалась на ногах, сдерживая ненавистные слезы.

Пожалуйста, пусть Ленни придет в себя.

Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!

— Сначала все шло нормально, мы зашли в их гостиную, и Драко хотел этого, — дрожащим голос ответила Мария, пятясь в сторону. — Но потом он остановился и сказал, чтобы я убиралась. Ленни, я… — заикаясь начала девушка в таких глупых попытках говорить спокойно, не показывая, какие приступы паники окатывают ее с головой.

Боялась поднять на него глаза. Будто Страцкий был хищником, и, посмотрев на его лицо, он мог накинуться на тебя, почувствовав угрозу жизни.

— Что значит он сказал? У тебя было задание, а ты все провалила. Провалила к чертовой матери! Ты хоть понимаешь, как это было важно?! Понимаешь или нет? — прошипел парень, надвигаясь к Финч.