My December (СИ)

— Нужно поспать, — говорит.

Хрипло, сдавленно. Еле сдерживая слезы, замершие в глазницах.

Смотрит, как он, кивнув, укладывается перед ее лицом, сжимая губы от внутренней боли, пожирающей его. Знает, что это, как и все произошедшие, первый и последний раз. Что не сможет она больше наблюдать, как серые глаза закрываются, чтобы погрузиться в сон. Как голова касается одеяла, а руки накрывают тело им. Ее и его. Как умеренно дышит парень, чья душа еще чиста. Чья рука еще не убила человека.

И, кажется, что, когда засыпает она, просыпается он. Чтобы теперь он мог охранять ее сон. Смотреть на кучерявые волосы, разбросанные по постели. На плавно подымающуюся и опускающуюся грудь, на тонкие пальцы, которые держались за край подушки.

А затем снова — погружается в сон он, просыпается она. Никто не будит другого, они просто ощущают страх за то, что оба так и будут в том прекрасном часе, где ничего, кроме темноты, нет, оставив другого в реальном мире одного, с грузом проблем и усталостью. Незаконченными планами и глупыми, детскими мечтами.

В четыре часа небо прорезала вспышка молнии, а затем последовал оглушающий раскат грома. Вспышка света, и тяжелые капли, ударяющиеся о землю.

Кажется, что они моментально приходят ото сна, подскочив на кровати. Вернее, она. Потому что он все это время смотрел куда-то в окно, сквозь стекло. Далеко к матери, которая так же не спала в этот час, наверное.

Девушка открывает глаза, тяжело вздохнув. Сердце колотится, как бешеное, а страх проходит сквозь кожу. Дрожит всем телом, но затем замирает — сильная рука притягивает ее к парню, прижимая к нему.

— Не спится, Грейнджер?

Уголки губ подскакивают вверх, и она позволяет себе расслабиться. Как бы там ни было, в его объятиях она чувствовала себя в большей безопасности, чем без них. Да и сам факт, что Малфой обнимал ее сводил с ума, и она не могла лежать без этой дурацкой улыбочки.

— Веселишься? — спросил он, услышав приглушенный смешок.

— Делать же больше нечего, — отвечает она, прижав ко рту ладонь.

Он хмурится. Ароматный запах от тела девушки проникает под его рубаху, заволакивая в свои путы. Непонятно, зачем он делал это — находился с той, которую должен будет убить, однако Драко просто не мог сейчас думать. Лишь лежал на мягких простынях, чувствуя странное ощущение — то, которое никогда не испытывал с другими девушками. Что–то легкое и нежное.

— Почему ты пришла ко мне вчера?

Этот вопрос, по правде говоря, мучил его всю эту ночь, когда он был без сна.

И вправду — зачем? Всего лишь потому, что ей было плохо, и поэтому девушка решила заявиться к убийце? Умно, ничего не скажешь.

Гермиона хмурит лоб, и улыбка моментально сползает с ее лица.

К чему эти вопросы? Разве она ясно не дала понять ему вчера, что нуждалась в поддержке?

— Мне нужно было поговорить, — нечленораздельно бурчит она.

— И о чем же?

Он действительно интересуется. Приходила же за чем-то.

Но она пытается найти в этом скрытый смысл.

Заволновался? Драко занервничал?

Ох, если бы это действительно было так. Не глупыми фантазиями гриффиндорки, а реальными мыслями парня.

— Про совятню, — с выдохом говорит она.

— Я слушаю, — прохладно.

Даже сейчас, оглушенный раскатами грома, он держит себя в руках — расчетливо, спокойно ведет беседу. И, кажется, что говорит слишком громко, а затем — чересчур тихо. И слова отбиваются от стены, залетая в голову, а в другой раз — просто не долетают. И приходится навострить слух, чтобы расслышать каждую букву, чтобы не упустить.

— Ты там случайно оказался?

— Что?

Она тяжело вздыхает.

Терпение, терпение. Он же ничего тебе не сделает, успокойся наконец.

Или не стоит? Гнев Малфоя лучше не испытывать на себе. Особенно сейчас, зная, в какой девушка ситуации.

— Ну, когда я была с Ленни. Ты там случайно оказался?

Че? Че, блин, она несет?

Случайно оказался?

— И что же, по-твоему, я мог там делать?

— Ну, не знаю…

Ее взгляд медленно опускает на вздымающуюся вену на его руке.

Черт. Как же сильно она обхватывала ее талию. Сжимала край одеяла. И Гермиону потянулась бы за ним, но не хотелось убирать руку — не хотелось даже шевелиться. Потому что каждое движение могло бы привести к тому, что…

Ни к чему хорошему, скажу так.

— То есть, отдыхать мне там нельзя? — приподнимает брови вверх.

— Можно, но…

Даже не знает, что и сказать.

Конечно, ему можно. Уж ему-то точно можно все. Однако…

Нет. Драко точно был там не “случайно”.

— Что?

Он приподнимается на локте, чтобы лучше видеть ее. Однако ничего, кроме густой копны волос, разглядеть не может.

Хочет потянуться, чтобы убрать волосы с лица, но останавливается — Драко, нет. Не сейчас.

— Слишком странно это.

— Подробнее?

Она прямо-таки чувствует, как кровь приливает к голове. Стыдом охватывая все ее сознание.

Ну и как она должна заявить этому человеку, что подозревает его в шпионстве? Причем не просто за кем-то, а за ее “популярной” персоной.

И, главное, зачем? Чтобы услышать трехчасовой смех? Чтобы новые “супер” шуточки появились в репертуаре Малфоя?

— То, что ты оказался именно там.

— К чему ты клонишь?

Он, конечно, знал, что у Грейнджер с головой не все в порядке, но не настолько же. Потому что вся эта комедия походила на что-то странное.

Да какая вообще разница, как он там и зачем оказался? Ведь важно то, что он спас ее.

Она набирается смелости и спрашивает, закрыв глаза:

— Ты следил за мной?

И надеется, что сказала слишком тихо. Так, что он не расслышал бы. И тогда Гермиона бы придумала что-либо другое. Что-либо, только не эту фразу.

Но, как можно было догадаться, он расслышал. И даже посмеялся — жутко бодрящим смехом.

— Крыша совсем поехала, Грейнджер? Делать мне больше нехер!

Ждет ее ответа. Но не получает.

Тягостное молчание повисает в комнате, пока новая вспышка молнии и грохот не раздается в гостиной. Ругательством про себя у него, и аханьем у нее.

— Между прочим, — скептически начинает он, — если бы я не спас тебя, он бы уже с тобой…

У девушки расширяются глаза, и крик вырывается быстрее, чем он заканчивает фразу:

— Закрой рот!

Кровь уже бьет по вискам, а сердце учащается в биение.

Чертов Малфой.

— А что, я не прав?

Она не отвечает. Конечно, он, блин, прав. Потому что, не прийди туда Драко, Гермиона сейчас была бы…

Да неизвестно, где она была бы. Но одно ясно точно — находилась бы девушка не в лучшем состоянии, точно.

— И где мое “спасибо”?

Она издает смешок и чувствует, как длинные пальцы сжимают ткань на ее теле — жестко, сильно. Мурашки пробегают по коже, заставляя девушку поежиться.

Какой же он…

Какой, Грейнджер?

Красивый, сильный, в каком-то плане храбрый?

Пусть и так. Но этому самовлюбленному типу она не собиралась говорить все эти приторно-сладкие мысли.

— Спасибо? За что?

Он уже открывает рот, чтобы назвать свой геройский поступок, но девушка выдыхает:

— Напомню: в один чудный день Ленни спас меня от тебя.

И ощущает — холод по всему телу. И страх, создаваемый этими громкими каплями, ударяющимися об оконную раму.

Лучше бы она этого не говорила.

Однако Драко ведет себя крайне сдержано, что очень несвойственно.

— Неправда.

— И почему это? — она даже вздыхает от облегчения. Кажется, прокатило.

— Ты сама этого хотела.

Тихий стон вырывается из ее уст, заглушенный грохотом за стенами школы.

Она что? Сама этого хотела?

От возмущения девушка теряется и не знает, что и ответить. Однако навязчивая мысль в ее голове появляется — может быть, он прав? И Гермиона думала о поцелуе, его руках и взгляде в тот день, когда Драко выпил и стал трогать ее?

— Чего этого?

Правильнее всего — делаешь вид, что и не смылишь, о чем идет речь, а человеку осточертеет объяснить, что именно он имел ввиду.