My December (СИ)

Он ухмыльнулся. Была бы его воля, давно показал этой шлюхе, кем он являлся. И тогда бы посмотрел на реакцию этой самодовольной Финч. Но подставлять свою семью и себя просто не смел.

— Да плевать мне на то, что ты думаешь! Вали уже, хватит. Надоело, вот серьезно. Поперек горла, — парень показал на глотку, закатив глаза. Ведь правда — страшно достала.

Когда девушка открыла рот, чтобы возразить что-либо вновь, Малфой лишь тяжело выдохнул, показав рукой на дверь. Кажется, такое обращение задело даже чувства Марии, которая поджала губы. Но, буквально через пару секунд, снова расправила плечи, задрав подбородок.

Как она была похожа на него. Такая же гордая, упрямая. Невидящая реальных фактов, лишь живущая за счет чего-то или кого-то. С тяжелым, даже ужасным характером, не подвластная для исправления. Чересчур самовлюбленная и уверенная. Этим же себя и губит, дурочка.

— Хм, — едко бросила Финч, аккуратно заправив рубашку в юбку. — Как скажешь. Только потом не удивляйся, что ты одинок, и никто не приходит тебе на помощь, — подмигнув парню, она скрылась за дверью, громко застучав каблуками.

И эти слова действительно обидели адресованного.

“Никто не приходит на помощь”?

Так ведь, по сути, и было. Как бы весь вид Драко не кричал о том, что он нуждается в понимании друзей, те отворачивались от него. Как бы он не показывал отцу, что еще ребенок и не может справиться с поставленными задачами, тот отказывался это понимать. Скорее, даже не мог, потому что страх за самого себя глушил его с невероятной силой.

Малфой ругнулся, отпустив палочку. Облегчение и усталость навалились сразу же после того, как Мария переступила порог его гостиной. Девушка была здесь лишней, не родной. Слишком чужой для столь уютной комнаты.

Парень обернулся к столику, который слегка отодвинулся, когда Драко напористо наступал на когтевранку. Он и сам не понимал, что тогда произошло. Вроде бы, все шло, как всегда, — через задницу, то есть. Он сидел, “общался” с “друзьями”, как подошла эта чокнутая. И, кроме легко отвращения после разговора, никаких эмоций она у слизеринца не вызвала. А потом бац, и все, — голову сносит только от одного вида Марии.

Какой-то кубик в его голове закрутился в бешеном темпе, пока резко не остановился — хриплый кашель донеся откуда сверху.

Парень бросает быстрый взгляд на книги, разбросанные гриффиндоркой на столе, и внутри холодеет.

Грейнджер! Неужели все это время она сидела там и все отчетливо слышала? Особенно учитывая то, что стены здесь не слишком толстые. Да и способность Гермионы услышать все в самый подходящий момент.

— Твою мать, — прошипел он.

Нет, ну надо же было таким идиотом на свет родиться! А если бы он не смог остановить себя и Марию, и все закончилось бы?..

Интересно, гриффиндорка продолжала бы молча там сидеть?

Немая, блин.

Драко замер в нерешительности — пойти наверх и спросить, какого беса она расселась в его комнате, или же сделать вид, что его тут не было и по-быстрому свалить?

Наверное, второй вариант гораздо лучше первого. Потому что будет очередной скандал и начнется деление “имущества”. Как всегда, поучительный тон: “Я здесь живу так же! Как ты мог? Ах же негодяй!”.

Но парень решил, что такого в теперешнем состоянии она говорить не станет. Да и не нужным будет это. Лишь боль отразится в карих глазах, которые так обвиняющее посмотрят на него.

Так и случается, когда каблук стучит по лестнице, поднимается в спальню. Когда парень заходит вовнутрь, посмотрев в центр ее вселенной — в глаза. Когда в голове всю дорогу будут мысли о том, что еще, черт возьми, не поздно уйти, но ноги несут. Туда, все выше и выше. С каждой ступенькой ускоряя пульс и сердцебиение. Чуть ли не влетая сюда, к ней.

Она сидит, хрупкая, беспомощная. Худая, осунувшаяся. С опущенными плечами, печальным взглядом и нахмуренными бровями. Вся уставшая, напряженная. С кривой спиной, в которую дул холодный ветер из открытого окна. Казалось, еще раз — и ее снесет с кровати.

Поджав колени под себя, она молча разглядывала черты лица Драко. Идеальные, красивые. Невероятно родные для нее.

Даже сейчас, после всего, что довелось ей слышать, девушка не могла не признаться себе, что глаза его неописуемой глубины. Большие скулы, ровный подбородок и тонкий нос. Слишком идеально для одного человека, что сейчас стоял перед ней.

— Я ждала.

Слова еле вырываются хриплым окликом из ее горла. Моментальная боль скручивает связки, и девушка хмурится, чтобы слезы не потекли с глаз.

Господи, как же она устала. Не был сил ни на что.

Те чудные моменты, когда ее жизнь кончалась, посетили девушку, и та подумала, что это была не самая худшая перспектива — всего лишь умереть. Беззаботно, без мыслей в голове.

— Думала, придешь. Но у тебя, видимо, были дела поважнее.

Кусает пересохшие губы, давясь невидимой болью. Вызванную то ли от избиения Страцкого, то ли от того, что делал с ней слизеринец.

Склонялась она ко второму — впрочем, как это и было в последнее время. Все проблемы появлялись из-за него, однако Гермиона видела и четкое спасение в этом человеке — пусть смутное и еле доступное, но видела. И хотела воспользоваться часом назад, но не предвиденные обстоятельства поменяли это решение.

— Мне было так одиноко.

Тоненьким голоском продолжает она. И продолжает тяжелым взором смотреть в его серые, пустые глаза.

Неужели даже сейчас ему все равно? Просто плевать? Стоит и думает, как бы побыстрее выпроводить гриффиндорку из комнаты?

— С чего тебя волнуют мои дела?

Грубо. Сам прекрасно понимает, но прошлое не вернуть — сказанное не забыть.

Слова быстро проникают в ее разум, прокручиваясь там несколько раз.

Это все, что его интересовало? Почему ее волнуют его дела?

Да уж, куда там? Она же всего-навсего Грейнджер, причина насмешек Слизерина.

— Я же в твои не лезу, — добавил тот.

И сам засомневался в сказанном.

Не лезет? Да будь его воля, он бы следил за каждым шагом этой грязнокровки.

Для чего?

Например, чтобы уберечь от этого урода Страцкого.

От этой мысли Драко перекосило, опустив уголки губ вниз. Насколько же она была жалкой, что даже защитить себя от когтевранца не могла.

Дура безмозглая. Разве непонятно, что от этого человека хорошего не жди и ходить с ним наедине нельзя?

Ей точно непонятно. Вот и ответила.

И спасибо Малфою, что только испугом, а не чем-то большим.

Он аж пошатнулся в сторону. Чем-то большим? Это чем же? Изнасилованием, избиением?

Если бы это случилось, слизеринец точно снес бы этому козлу голову.

— Согласна, — кивнула девушка, взвешивая слова. — Страцкого в счет брать не будем, потому что обычно — тебя это не волнует, я привыкла.

Гермиона, подперевшись руками, встала на ноги, шмыгнув носом. Волосы неопрятно легли на подрагивающие плечи.

Ждет. Каких-то слов, мягкого взгляда. Но не получает ничего, кроме приподнятых бровей и тонкой линии губ. Цвет глаз лишь сильнее тускнеет, превращая серый в темно-мутный. Словно сам черт прогулялся там, оставляя видимый след.

Да сам Малфой был чертом.

Легкое дуновение ветра бьет в колени, и девушка покачивается вбок. Она тяжело вздыхает, ощущая, что пятки отрываются от пола. Руки пытаются нащупать хоть какой-то предмет, за которой можно было бы схватиться.

Он замечает это движение, и, не высовывая рук из карманов, поддается вперед, чтобы подхватить ее. Палочка выпадает из штанов, и парень замирает чуть наклонившись.

Гермиона хватается пальцами за тумбочку и, не теряя равновесия, приподнимается. Становится в полный рост, делаясь выше, чем Драко.

Она заметила этот жест. Он хотел помочь ей? Да неужели?

Девушка хмурится, бросив взгляд назад, на открытое окно. Воздух потоками заходил вовнутрь, забирая с собой весь уют комнаты. Создавая холодную атмосферу, накаляющуюся их словами.

Он резко поднимает древко, сильнее скривив губы. Понадеялся, что она не увидела, как он шагнул к ней.