The Beginning of the End (СИ)

Она вышла и жестом пригласила в кабинет Розу, сидевшую в одном из пустующих кресел в коридоре. Сама египтянка села на место своей горничной.

Та, по подсчету Меилы, пробыла на приеме гораздо меньше времени, чем ее госпожа. Интересно, сообщила ли Роза обходительному доктору, что работает у Меилы?..

Египтянка не запрещала ей напрямую - но и болтовню не поощряла. Впрочем, в Египте Розе было и не с кем этим делиться.

Когда они ехали назад, Роза была очень радостно возбуждена.

- Я сто лет не видела сестру и всех своих, - неожиданно воскликнула она, когда женщины вышли из такси и кэбмен захлопнул за ними дверцу. - Мисс Меила, можно, я навещу Вайолет? Хотя бы ее?..

Она сложила руки. Аббас, которого даже не спросили, насупился, сверкая темными глазами, но не стал вмешиваться.

- Можно, - наконец разрешила Меила служанке.

Она улыбнулась.

- Если только ты решишься представить сестре своего мужа. Не одной же тебе идти, - египтянка усмехнулась, глядя, как встопорщилось на животе платье Розы под ее желтой вязаной кофточкой.

Роза поправила свою такую же желтую вязаную беретку и подошла к Аббасу, взяв его за руку. Она решительно сказала:

- Спасибо вам, госпожа. Так мы и сделаем.

Они с Аббасом переглянулись с улыбкой. Меила кивнула, щуря черные подведенные глаза.

Им в Лондоне предстоит сделать еще немало визитов.

* Я рассчитала события так, что свадьба Имхотепа и Меилы пришлась на декабрь 1933 года, а путешествие в Лондон, соответственно, на сентябрь 1934 года.

* Вест-Энд - историческая и красивейшая часть Лондона, где всегда селились богатые и аристократы. Ист-Энд - рабочие кварталы.

* Игра слов: “беременная” (“в положении”, иносказательно) по-английски будет “expecting”.

========== Глава 38 ==========

Имхотеп начал выходить на улицу на третий день - но только в одиночку. Прогуливаться вдвоем с женой так, как это делали английские пары, было для них невозможно, слишком они выделялись. Только идти в толпе: но толпы как раз следовало избегать.

В Каире, среди арабов, которые вели по-азиатски закрытую жизнь, жрецу было намного легче - хотя арабам он был чужд не меньше, чем англичанам…

Во время “моциона” Меилу сопровождал Аббас. Они выбирали безлюдные участки королевского парка: к счастью, сад был очень велик. Там, где народу было больше, Аббас мог идти позади своей хозяйки - Имхотепу вести себя подобным образом не позволяло достоинство супруга и господина. Несмотря на то, что Аббас напомнил своим хозяевам об опасности, которой неожиданно вновь озаботился.

Меилу слова телохранителя вначале позабавили, но потом смех у нее пропал.

- Меджаи могут узнать о нас, как узнали о воскрешении Имхотепа в Лондоне, - сказал египтянин, когда они были вдвоем в гостиной. - Они ведь не остановятся, если решат вас… ликвидировать, госпожа! Вы теперь в опасности не только из-за вашего мужа, но и из-за ребенка!

Меила при этих словах ощутила иррациональный ужас, знакомый только матерям.

- Но ведь это только ребенок, - медленно проговорила она, глядя на своего охранителя.

Аббас пригладил свою подстриженную бородку.

- Вы думаете, эти люди беспокоятся о детях тех, кого они убивают во имя Аллаха? - серьезно спросил египтянин. - Меджаи такие же дикие, как пустынные бедуины, и еще опаснее их, потому что привержены своей идее!

Меила села в кресло-качалку, которое было у нее за спиной. Она побледнела.

- Ты прав, - сказала хозяйка. Она нервно оттолкнулась туфлей, резко качнувшись в кресле и не глядя на Аббаса.

- Наверное, тебе лучше носить оружие.

Из-за этого у Аббаса в Лондоне могли возникнуть серьезные неприятности. Но если оружие не понадобится, никто его и не увидит.

Имхотеп тоже согласился с доводами телохранителя.

- Женщина, которая носит ребенка, ближе к миру духов, чем любой другой смертный, - сказал жрец. - Женщина, которая рождает ребенка, ступает одной ногой в Дуат.

Пока что близкой опасности они не приметили, но бдительность терять было нельзя.

Роза в эти дни если и прогуливалась, то рядом с домом, и занималась домашними делами, которые не требовали большого напряжения. Единственным сильным переживанием для нее был визит к сестре, Вайолет Саймон, которая родила третьего ребенка - второго сына Дэнни, и уже не чаяла встретить Розу вновь. Несмотря на то, что Роза с сестрой регулярно списывалась.

- Я сама чуть не родила, когда увидела лицо Вайолет, и когда она увидела моего мужа, - заливаясь смехом, сказала англичанка. - Ой!..

Ребенок у нее внутри толкнулся, и Роза прикусила губу.

- Ты потише там, - предупредила ее Меила.

И неожиданно египтянка ощутила уверенность, что Роза Дженсон носит сына. А сама она ждет дочь!

Почему-то эта мысль Меиле совсем не понравилась…

- Как вас хоть приняли? - спросила она.

Горничная задумалась на миг, точно сама не была уверена.

- Хорошо, - наконец сказала Роза. - Я даже удивилась. Вайолет… она немного жесткая, мисс, вы знаете…

Меила знала. Жесткость старшей из сестер Дженсон - обратная сторона мягкости Розы. Саму Розу, по правде говоря, тоже было очень трудно сбить с курса.

И египтянка не сомневалась, что впоследствии ребенок Розы, особенно если он вправду окажется мальчиком, будет иметь немало проблем с добрыми католиками Саймонами и Дженсонами. Теперь Розу родственники приняли хорошо, потому что появление сестры для Вайолет Саймон было шоком…

Но это все подождет. Главное - благополучно дождаться разрешения от бремени, которое для Меилы должно было наступить на пару недель раньше, чем для Розы.

Оставалось немногим больше месяца, и египтянка отложила все деловые встречи. Имхотеп захватил с собой из Каира работу на дом - копии папирусов, которые нужно было разобрать: и мог почти неотлучно находиться рядом с супругой.

Однажды жрецу понадобилось - или он просто пожелал посетить Британский музей. По великолепному Лондону можно было гулять сутками, и не увидеть и десятой доли его достопримечательностей. Однако Имхотеп до сих пор видел мало - и проявил к Лондону меньше интереса, чем можно было ожидать, судя по книгам из библиотеки жены, которые он упоенно читал в Египте.

Меила теперь подозревала, что жрец увлекся Диккенсом, Гарди и Шекспиром, как увлекался всем новым в своей новой жизни: и теперь ее муж возвращался к тому, что было ему свойственно. Вдруг перевоплотиться в изумленного туриста было бы ниже его достоинства.

Египтянка вызвалась пойти в музей вместе с мужем, и Имхотеп не возражал. Их обоих тянуло туда, где он был воскрешен. Имхотепу хотелось определить, остался ли Британский музей “местом силы”: ведь только в таких местах можно было входить в соприкосновение с миром мертвых…

- Хотела бы я знать, что сталось с твоими слугами? - спросила Меила, когда они вышли из такси и направлялись к музею пешком.

До сих пор она не смела задать мужу этого вопроса…

Имхотеп посмотрел на нее. Лицо его было бесстрастным.

- Что сталось? Вернулись туда, где им надлежит быть, - жрец едва заметно улыбнулся. - Будь они еще живы, мы бы узнали об этом.

Меила поежилась. Она просунула руку в облегающей черной кожаной перчатке мужу под локоть.

- И они… там навечно?

- Это теперь не мне решать, - жрец усмехнулся и накрыл ее руку своей свободной рукой. Меила вздрогнула от этого “теперь”.

- Однако многие цивилизованные англичане окажутся там же, где и те, над которыми они торжествуют, - прибавил Имхотеп. - Не верить в свою душу - значит лишать ее глаз, ушей и разума…

Имхотеп посмотрел на музей, размерами не уступавший королевской резиденции. Жрец остановился, вынудив остановиться и жену.

- Помнишь, как в Та-Кемет мятежники расправлялись со статуями богов, которых хотели лишить силы? Выкалывали им глаза, откалывали уши и носы, чтобы бог не мог чуять, что происходит… Ваши ученые сейчас смеются над этим…