Памяти Арамиса (СИ)

Сказать, что вечер накануне удался, значит, ничего не сказать…

Пока Мишка похрапывал в руках гримера Олеси, в соседнем кресле «бог» грима Паша колдовал над Игорьком, который периодически, засыпая, норовил улечься то на один, то на другой подлокотник. Паша спокойно, не переставая улыбаться, что бы ни происходило, возвращал Игоря в вертикальное положение, насколько это было возможным. И продолжал гримировать.

Валя занимал третье кресло, стараясь не последовать примеру двух своих друзей и пока что ему удавалось мужественно держать тело в сидячем положении, хотя и из последних сил. Его глаза медленно закрывались, не в состоянии более сопротивляться сну. Его уже набили подушками под костюм, дабы придать Портосовские объемы, и потому Валя напоминал сейчас Ванька-встаньку, который при каждой попытке завалиться на бок невольно возвращался в прежнее состояние.

В таком виде их и застал Володя Балон. Его загримировали самым первым и сейчас, выйдя из гардеробной, где под чутким руководством художника по костюмам он превратился в гвардейца времен Людовика XIII, он увидел умилительную картину — три невозмутимых гримера творили чудеса, превращая трех спящих и, мягко выражаясь, не совсем трезвых актеров в доблестных мушкетеров. Они вместе вчера гуляли практически до самого утра, но Володе каким-то чудом как вчера, так и в предыдущие ночи, удавалось являться на утренний грим свежим как огурчик в то время, как эти трое все движения выполняли с закрытыми глазами, пока не раздавалась команда «Мотор!». В этот миг как по мановению волшебной палочки они просыпались, лихо взлетали в седла и работали, не зная усталости, пока солнце не уходило за горизонт.

Володя посмотрел на своих спящих в креслах друзей, засмеялся в накладные гвардейские усы и пошел на улицу. Надо было еще раз обрисовать с каскадерами из массовки сегодняшний рисунок драки.

Примерно через час в двери Дома Культуры, временно ставшего штабом фильма «дАртаньян и три мушкетера» влетел Веня Смехов, приехавший сюда сразу из аэропорта, минуя гостиницу. Лева Дуров, летевший вместе с ним, сниматься должен был позже, а потому у него было время заехать в гостиницу и хотя бы принять душ.

Войдя внутрь, Веня увидел картину, достойную пера автора шедевра «Не ждали» Петра Репина. Точнее, гример Паша Веню-то как раз очень даже ждал. А вот три бревна на полу, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся его друзьями-мушкетерами Мишкой, Игорьком и Валькой, причем в полной «боевой», так сказать, раскраске и экипировке, никак не отреагировали на появлении своего товарища. Амбре в зале при этом стояло соответствующее…

«Опять вчера не скучали без Атоса» … — Подумал Веня, перешагивая через них и усаживаясь в кресло к Паше. — «Ну, ничего… я еще на вас отыграюсь…»

Через несколько минут он уже тихонько подремывал, пока неизменно улыбающийся Паша превращал вчерашнего злодея Клавдия в благородного Атоса. Сказалась бессонная ночь в самолете, а Паше было не привыкать гримировать актеров в любом состоянии и положении тела.

Когда спустя полчаса Паша закончил свою работу, а три тела — «бревна» остались в прежнем положении, Вене стало совсем обидно. И тогда он, набрав в легкие воздуха, огласил тишину зычным голосом:

Ленину ридны!

Учителю наш!..

Боярский подскочил, как ужаленный, неосторожно заехав лежащему рядом Игорю по левой щеке, от чего у последнего смазался грим. Плохо соображающего — «а что, собственно, происходит?» — Игорька тут же под белы рученьки подхватил спокойный и молчаливый Паша и вернул обратно в кресло, дабы успеть оперативно поправить результат непредвиденного нападения. Валя уже занимал сидячее положение, забавно пытаясь прочистить ухо, словно клич Вени оглушил его.

— Ах, ты сволочь! — Мишка бросился радостно обнимать друга.

— Мерзавец! — Вторил ему Валька.

— Надо попробовать выбить рублей 20-30 под «производственную травму». — Попытался повернуться в их сторону Игорь, моментально возвращенный в прежнее

положение Пашей. Через несколько минут грим был спасен, и красавец Арамис присоединился к обнимавшим Веню Мишке и Вале.

Вчетвером они вышли из ДК, на крыльце столкнувшись с появившемся из-за угла Балоном. Володя и Веня радостно обнялись, и все пятеро отправились репетировать сегодняшнюю сцену. А гример Паша восхищенно наблюдал в открытую дверь, как мгновенно протрезвевшие «мушкетеры» и де Жюссак уже лихо взлетели в седла и спокойной рысью отправились на базу. Гений в своем деле, он умел увидеть и оценить гениальность других.

«Эти ребята далеко пойдут» — подумал он и улыбнулся показавшемуся в дверях Льву Дурову. Пропустив мэтра впереди себя, он вернулся в ДК вслед за

====== Часть 5 ======

Валя вышел из машины возле служебного входа в Дом Кино. Он взял с заднего сидения огромный букет красных роз, закрыл машину и, повернувшись к зданию, заметил стоявший недалеко катафалк. Он не увидел его сразу и, увидев сейчас, вздрогнул. То, во что верить не хотелось, обретало страшные черты реальности. Он никак не мог поверить, что Игоря больше нет. В памяти все еще звучал его голос, его смех. Поверить в то, что он больше не услышит друга, Валя не мог себя заставить.

«Ты должен собраться». — Мысленно уговаривал он себя. Взяв всю свою волю в кулак, он направился к входу, сжимая в руках розы.

Войдя внутрь, он увидел стоявшего на одной из нижних ступенек Веню. Тот стоял, прислонившись к стене, закрыв глаза, прижимая к груди белые розы. Открыв глаза на звук открывающейся двери, Смехов заметил друга и в глазах появились… слезы…

Валя подошел к нему и они, не говоря ни слова, обнялись.

Они вместе поднялись по лестнице. Сначала они увидели гроб, и в этот момент ноги у обоих словно сковало железным обручем. Ступить следующий шаг — это значит увидеть Игоря мертвым. Значит, признать, что все эти дни были не страшным сном, во что им очень хотелось бы верить, а страшной реальностью. Одному Богу известно, чего стоил им этот шаг…

Первый к гробу друга подошел Веня. Он аккуратно положил огромный букет белых роз в ноги своему другу… Потом подошел и, глядя в спокойное и умиротворенное лицо «Арамиса», наклонился и поцеловал его холодный лоб. Сердце сжалось, и в глазах снова проступили слезы. Но вокруг уже щелкали камерами журналисты, и он не мог позволить себе сейчас заплакать. Он подошел к Кате и обнял ее. Страшный сон последних дней обретал черты реальности.

Следом за Веней к гробу подошел Смирницкий. Красные розы легли к ногам друга. А Игорек спокойно лежал, словно все эти люди, вся эта суета здесь не из-за него. Его голубые красивые глаза закрылись навечно. Валя коснулся его руки и его собственные руки обожгло холодом.

Повернувшись к Кате, Валя краем глаза заметил сидевшего в самом крайнем углу Мишку. Тот старательно кутался в ворот свитера, пытаясь спрятать от всех свои эмоции. «От своих-то не спрячешь, Миш…» — Подумал Валя и подошел к Насте и Мике.

Он обнял их, говорил какие-то слова. Потом сел рядом с Веней, обнял друга за плечо. Подняв головы, они увидели, как по лестнице поднимается Володя Балон. И снова алые розы легли к ногам их «Арамиса». Он уже утопал в цветах, они не умещались на постаменте и сыпались к его ногам. «Вот ты и дождался, друг, когда цветы падают к твоим ногам…» — Грустно подумал Смехов.

А Игорь молчал и улыбался… И его добрая, светлая улыбка возвращала друзей в то волшебное лето 1978 года…

Игорь стоял и медленно, пуговка за пуговкой, застегивал свой костюмчик. Он прилетел во Львов вчера вечером, практически ночью, и сейчас был в легком замешательстве, поскольку на его памяти впервые за время съемок с утра был с трезвой головой. По каким-то непонятным причинам уже более суток в его организм не попало ни капли алкоголя. И сейчас он стоял, застегивал свой костюмчик и втайне мечтая, как вечером в номере Володьки Балона они снова откупорят его знаменитую «шморовидлу».

Одна пуговка, вторая… пятнадцатая…