Памяти Арамиса (СИ)

А тем временем, пока в гостинице все стояли на ушах, разыскивая Игоря, а милиция уже в открытую произносила слово «труп»… В это время черная «Волга» уже выезжала за город. За эти минуты Игорь уже успел попрощаться с Микой и с их новорожденной дочкой Настей, с друзьями, подумать, кем же его в случае смерти заменят в театре и что будет с Арамисом? Снято уже полфильма — переснимать с новым актером слишком накладно.

Конечно, ему совсем не улыбалось умирать в 32 года от рук Львовских бандитов, но сейчас от него мало что зависело. Его мысли в эти минуты кому-то могли показаться странными, но думая о таких, казалось бы, не к месту вещах, как театр и количество снятого киноматериала, Игорь словно сам себя отвлекал от мыслей о том, что, возможно, с каждой минутой его жизнь все ближе и ближе к финалу.

Резко остановившаяся «Волга» оборвала ход его мыслей. Сердце Игоря забилось так, что, казалось, его биение слышали все находившиеся в машине. Амбал, сидевший рядом, вышел из машины и жестом, не терпящим возражений, пригласил Игоря последовать его примеру.

Когда Игорь вышел из машины, он увидел, что они остановились у небольшого дома вдали от главной трассы. Вокруг больше не было ни одного обитаемого строения, а количество черных машин, стоявших тут же, не оставляло сомнений в характере профессии их обладателей. Два других амбала уже тоже вышли из машины, и один из них аккуратно, но твердо подтолкнул Игоря в спину в направлении дома.

Войдя внутрь, Игорь и его сопровождающие оказались в очень приличном для тех времен ресторане. Навстречу им шел высокий, стройный мужчина в простой футболке и джинсах, которые, тем не менее, не могли скрыть его авторитета и влияния среди находившихся там людей. Его сопровождали два шкафообразных охранника, которые, опередив шефа, быстро и ловко обыскали Игоря. «И где они их штампуют?» — Подумал он, пока руки «шкафов» проверяли карманы его брюк и куртки.

— Прошу извинить моих людей. — Заулыбался главный, по-свойски обнимая все еще находящегося в ступоре Игоря. Заметив это, он повернулся к амбалам, все еще стоявшим на прежнем месте. — Я же просил просто пригласить в гости кого-нибудь из «мушкетеров», а не пугать его до смерти!

Сверкнув в нерадивых подчиненных взглядом, главный жестом пригласил Игоря пройти за стол, который ломился от обилия деликатесов. Игорь уже начал понемногу успокаиваться, понимая, что убивать его никто не собирается. «По крайней мере, сегодня…» — Улыбнулся он, вспоминая, как не так давно они едва унесли ноги из сауны, где отдыхали с девушками, у которых из одежды были только костюмы Евы. Спасибо Мишке — дав одному из ворвавшихся в сауну мордоворотов гитарой по физиономии, он выиграл для ребят несколько минут форы, и они успели унести ноги.

Приняв улыбку Игоря на свой счет, главный открыл бутылку шампанского и наполнил стоявшие перед ними бокалы.

— Я рад, что действия моих людей не испортили совсем вашего настроения. Обещаю, они будут наказаны. Извините их — ну, не умеют они вежливо общаться с людьми. — и главный поднял свой бокал, приглашая Игоря жестом последовать его примеру.

Через два часа, в течение которых надежда снова увидеть Игоря живым у оставшихся в гостинице практически угасла, к крыльцу подкатила та же черная «Волга», из которой на глазах изумленных Вовы, Вени, Вальки и Мишки два амбала выгрузили в бессознательном состоянии Игоря и передали его в руки «мушкетеров».

Последние, ошалев от увиденного, молча на автомате приняли друга и только когда пыль от скрывшейся за углом «Волги» полностью улеглась, пришли в себя и бросились к Игорю, в ужасе полагая, что им привезли труп.

Но Игорь всего-навсего был… в стельку пьян. На радостях Валя обнял икающего друга, поцеловал его в макушку, чем вызвал смех остальных, и аккуратно взяв на руки, понес в номер.

В тот день съемки были отменены, но впервые Хил не корил «мушкетеров», что из-за их кутежей срывается график работы, поскольку сам вздохнул с облегчением, когда вернули Игоря. «Хрен с ним, что пьяный, главное — живой…» — Подумал он вслед Вальке, вносящему спящего Игоря в номер.

Все эти воспоминания одно за другим всплывали в памяти Балона, сидящего рядом с Веней и Валей у гроба их друга Арамиса. Ему казалось, что это было совсем недавно, а не тридцать лет назад. Голос Игоря, его смех, шутки звучали в ушах так, словно они расстались только что, словно он вышел на мгновение, но обещал вернуться.

Он вышел, а его аура, свет его дружбы, теплоты и верности остались. И улыбка… которая все эти годы согревала их, подбадривала, была той невидимой нитью, что связывала их друг с другом.

Стрелка часов неумолимо приближалась к часу дня. «Скоро надо уже ехать на кладбище». — Подумал Балон и переглянулся с Веней. Было видно, что тот подумал о том же самом. Они смотрели на часы, словно хотели взглядом остановить стрелку. Как будто это могло что-то изменить…

Но изменить уже ничего было нельзя. Они поднялись друг за другом. Валя подошел к гробу и взял стоявший рядом портрет Игоря. Он прижал его к груди, как прижимают самое дорогое, с чем ни душа, ни сердце, ни разум не желают расставаться.

Молодые ребята из службы ритуальных услуг подошли к гробу с боков и подняли его на плечи. С одной стороны гроб так же нес Балон, а с другой Смехов. Краем глаза они заметили, как Мишка тихонько вышел через служебный вход. Они видели, как тяжело он переживает этот день. И понимали, что он все равно винит и всегда будет винить себя в смерти Игоря. Как его ни убеждали, Мишка остался при мнении, что они могли спасти Игоря, если бы вовремя помогли ему.

Когда они начали спускаться по лестнице, люди, стоявшие вдоль всего их пути, зааплодировали. Старая традиция — провожать актеров в последний путь аплодисментами.

На улице гроб аккуратно погрузили в катафалк, следом уложили цветы, которые не умещались в одной машине и их пришлось разложить в несколько машин. Следом за катафалком ехали несколько машин. В первой — Катя, Настя, Арсений, Мика и Кирилл, во второй — Володя, Веня, Валя и Мишка, в других еще несколько друзей Игоря.

Спустя полтора часа они уже въезжали на территорию Троекуровского кладбища. Машины остановились у самого входа. Дальше все шли пешком.

Все, что было потом, было словно в тумане…

И как Катя без слов рухнула на руки Смирницкого, когда закрывали крышку гроба. Валя в последнюю секунду успел ее поймать.

И как Настя, до тех пор старавшаяся держаться и только тихо плакавшая в платочек, с криком «Папа! Папочка! Неееттт!!!» вырвалась из рук мужа и бросилась к могиле, когда гроб начали опускать вниз.

И как Кирилл вместе с Балоном и Смеховым с трудом втроем оттащили рыдающую Настю от края могилы.

Как, уже не сдерживая себя, плакали Мишка, Веня, Володя, Валя…

И как они по очереди кидали горсти земли, которая гулко падала на крышку гроба, отзываясь каждый раз болью в сердце тех, кто сейчас стоял возле могилы…

И как они потом долго стояли и смотрели на свежую насыпь и крест, где в двух скупых датах «13.06.11.08.1946.2009» уложилась вся жизнь их друга, полная радости и боли, счастья и печали, побед и разочарований.

А Балон, глядя на эти даты, вспомнил еще один случай, когда на месте второй могла стоять другая, более ранняя…

====== Часть 7 ======

Володя, Веня, Мишка и Валька сидели в ресторане Львовской гостиницы и молча завтракали, периодически поглядывая на пустующее пятое место. Их взгляды при этом выражали высшую степень вселенской обиды.

Наконец, в коридоре послышались шаги, дверь открылась, и в зал вошел Игорь. В отличие от друзей, его взгляд был полон блаженства и удовольствия. Он сел рядом с ними, девушка-официантка тут же оперативно подала завтрак и горячий чай.

Не замечая обиженных восьми глаз, Игорь с большим аппетитом принялся есть.

— И как у него яичница в горле не встала… — Пробурчал Валька, обращаясь к сидящему рядом Мишке.

— Как у него вообще силы на яичницу остались — Ответил ему Мишка.