Памяти Арамиса (СИ)

 — Сергей сказал, что Миша как раз летит в Москву. Он еще ничего не знает, и чует мое сердце, в аэропорту его уже могут поджидать журналисты. Нельзя, чтобы он узнал про Игоря от них.

 — Он в Шереметьево прилетает? — Балон потянулся к телефону. — Мы живем ближе всех. Я позвоню сейчас Джелле, чтобы она встретила Мишу и все ему сообщила.

Смехов вернул телефон Насте, устало опустился в кресло рядом с ней. Не было ни слов, ни сил, ни эмоций. Но нужно было собраться. Впереди предстояли тяжелые дни — подготовка похорон, прощание, сами похороны. Он уже точно знал для себя и не сомневался, что Валя, Миша и Володя решат так же. А он уже решил, что понесет гроб с телом друга в последний путь. Это будет самое малое, что он может сделать для Игоря. Он даже не пытался представить, как переживет эти дни, как их переживут Катя, Мика и Настя. Он просто знал, что надо собраться и сделать это для того, кто всегда был и всегда будет его Другом, Другом с большой буквы… Одного он только не знал — как теперь они будут без него, без Игорька… Без его доброты и мягкости, без его улыбки и какой-то детской беззащитности…

 — Внимание встречающих. Совершил посадку рейс 554 Санкт-Петербург — Москва Пулковских авиалиний. Встречающих просят пройти к 5 выходу. Повторяю…

Джелла Балон направилась к 5 выходу в зале прилета, на ходу пытаясь понять, как, какими словами сказать Мише про Игоря. Она не любила быть вестником плохих новостей, но сейчас другого выхода не было. Либо она, либо журналисты желтых изданий, которых она успела увидеть в зале прилета. Надо успеть перехватить Мишу и вывести их с Ларисой через служебный вход. Об этом она уже договорилась с руководством аэропорта. Знаменитую черную шляпу она увидела задолго до того, как появился ее обладатель.

 — Миш, привет.

 — Джелла? Какими судьбами? — Сказать, что Боярский был удивлен, значит, ничего не сказать.

 — Ребята, отойдем в сторону. — Голос Джеллы предательски задрожал.

 — Что случилось? — Лариса Боярская — Луппиан, предчувствую нехорошее, заранее взяла мужа под руку.

Джелла набрала воздуха в легкие.

 — Ребята… Сегодня утром… в общем… Игорь умер.

Наступила зловещая тишина. Боярский смотрел на нее, но Джелле казалось, что его взгляд направлен словно сквозь нее… А потом… Он просто прислонился к стене, закрыл лицо руками и медленно сполз на пол. И раздался не стон, а скорее вой.

 — Неееет

 — У всех шок. Володя и Веня сейчас в больнице с Катей, Микой и Настей. Валя на гастролях. Прилетит в среду или раньше, смотря когда похороны будут. Все просто что-то делают на автомате, никто еще до конца не осознал, что произошло. — Джелла опустилась на корточки и обняла Боярского. — Держись Миш… Пожалуйста, держись…

 — Скажи… Скажи, что я сплю, и мне просто снится жуткий сон — Боярский поднял на нее глаза, в которых уже проступили слезы. — Это не может быть правдой…

 — Увы… Чуда не случилось… — Джелла вздохнула. — Ребята, выйдем через служебный вход. Я припарковалась на их стоянке. В зале прилета я заметила несколько журналистов желтой прессы. Я договорилась, что нас выведут незаметно.

 — Да, так будет лучше. — Согласилась Лариса. — Мише сейчас лучше не сталкиваться с прессой. Сама видишь, Джелл.

Боярский с трудом поднялся и, пошатываясь, поддерживаемый женой вслед за Джеллой направился по маленькому коридорчику на служебную стоянку сотрудников аэропорта. И вскоре маленький Шевроле незамеченным покинул аэропорт, оставив журналистов в напрасном ожидании.

Катя вошла в пустую квартиру. Тишина оглушала и давила… Катя открыла настежь окно, но воздуха все равно не хватало. Ее взгляд упал на очки Игоря, которые лежали на столе рядом с папкой бумаг. Это был очередной сценарий спектакля, который ему прислали на прочтение за неделю до инсульта. Катя вспомнила, что он как раз сидел и читал его в тот роковой день 20 сентября, когда ему стало плохо. «Господи… а ведь я за эти недели даже не заметила, что бумаги лежат на том же месте, куда они упали, когда Игорь потерял сознание…» Что, впрочем, было неудивительно, потому что она сама практически не покидала больницу все эти дни. На кухне шумела чайником Мика. Настя вместе с Балоном и Смеховым поехали на дачу за некоторыми вещами Игоря. С минуты на минуту сюда, в их с Игорем московскую квартиру, должны были подъехать Джелла с Мишей и Ларисой. Мика как раз вошла в комнату с чашкой чая, когда зазвонил телефон Игоря. Катя вздрогнула. Мика поставила чай на стол, посмотрела на Катю и сама взяла трубку.

 — Алло, вас слушают. Здравствуйте. Нет, это не Катя. А кто ее спрашивает? Минуточку… — Мика прикрыла трубку рукой. — Катюш, звонят из администрации Президента.

 — Давай, я возьму. — Катя взяла трубку. — Алло… Да, хорошо. Примерно с минуту Катя молча держала телефон в руке.

 — Да, здравствуйте… Дмитрий Анатольевич? Да… Спасибо… Стараемся. Игорь Владимирович умер утром… Предварительно, оторвался тромб. Мы еще не решили. Я хочу попробовать найти место захоронения его родственников. Я думаю, день похорон определиться сегодня — завтра. Спасибо вам… Да, конечно. До свидания…

Катя выключила телефон. Мика присела рядом с ней.

 — Катюш, выпей чаю, пока не остыл.

 — Не хочется, Мика. Ничего не хочется. Так пусто и одиноко… А вокруг все напоминает о нем. Его вещи, запахи, словно он где-то рядом. И вот сейчас откроется дверь, и он войдет…

 — Понимаю тебя. Хочешь, я пока поживу здесь с тобой, чтобы ты не оставалась одна?

 — Да, Мик. Спасибо. Завтра начну заниматься организацией похорон.

 — Можно попросить ребят помочь. У Володи есть связи в Союзе кинематографистов.

 — Я должна все сделать сама. Я хочу все сделать сама. Если я буду сидеть в пустой квартире, где все вокруг напоминает об Игоре… Я с ума сойду, понимаешь?

Мика обняла ее, ласково поглаживая по плечу. Самой же ей хотелось закрыться пледом с головой и разреветься. «Гоша, сволочь ты этакая… почему ты ушел так рано? Почему…» — Подумала она. И тишина была ей ответом, и лишь любимые голубые глаза улыбались с портрета на стене, подаренного Игорю на прошедший не так давно 60-летний юбилей. В дверь зазвонили. Мика пошла открывать. На пороге стояли Джелла, Лариса и… Господи… Мика даже не сразу узнала в этом осунувшемся, почерневшем от горя человеке весельчака и балагура Мишу Боярского. Они посмотрели друг на друга, Миша переступил порог дома, где все еще жила душа его друга, подошел к Мике, обнял ее и они расплакались. Впервые с того момента, как она узнала о смерти Игоря, Мика дала волю слезам. В этот момент на лестничную площадку поднялись и вернувшиеся с дачи Веня, Володя и Настя. «Мушкетеры» и де Жюссак молча обнялись.

 — Мы… это… — Начал было Смехов.

 — Ребята, мы понимаем, что вы хотите побыть одни. Идите на кухню. А мы с девочками в комнате. Я попробую Катю уговорить немного поспать.

Мужчины прошли на кухню. Балон вытащил из внутреннего кармана бутылку «Абсолюта».

 — Давайте, ребята, за Игорька… За упокой его души… Отмучился, отболело у него… Там… — Балон поднял глаза вверх-ему уже не больно сейчас.

Он достал из шкафа четыре рюмки, налил в каждую водки, и на одну из рюмок положил кусочек черного хлеба. Они сидели втроем и смотрели на эту четвертую бесхозную рюмку.

 — За тебя, Игорек. Прости за все, что было не так. — Смехов залпом опустошил свою рюмку, выдохнул и замер, закрыв глаза рукой.

 — За тебя, Гоша. Не найти нам в этом мире больше такого друга, такую добрую и преданную душу. Я люблю тебя, друг… — Балон дрожащей рукой отправил рюмку в рот, немного все же расплескав.

Боярский сидел, уставившись на рюмку с куском хлеба, держал свою в руке и молчал.

 — Прости… — Только и смог прошептать он. И выпил вслед за друзьями.

Они не знали, сколько времени просидели молча, слушая размеренное тикание настенных часов. В комнате было тоже тихо. Видимо, Мике все же удалось уговорить Катю поспать. В этот момент зазвонил телефон Смехова.