Нет вестей с небес (СИ)

— Оставьте мне хотя бы оружие! — непроизвольно в голос завыла Джейс. — Я должна вызволить своих друзей! Неужели вы так же жестоки, как пираты?!

Только ей удалось хоть чего-то добиться, как вновь ее сбрасывали на самое дно, намереваясь отобрать даже то, что досталось неимоверным трудом, тяжелой кровавой ценой принесения в жертву части себя.

Лишить того, что являлось на этом острове залогом выживания. И все опять из-за него, из-за Вааса. Хотя, конечно, и из-за ее обмана. Но кто же просил этого глупого Дениса наносить на ее руку татау! Она не просила ничего, самую малость.

Крик ее, пронзительный, почти девчачий крик отчаяния, взвивался до самого неба, казалось, ветви древа обязаны содрогнуться, листва осыпаться. Крик в пустоту, крик издалека.

Тогда из-за спины донесся голос Цитры, сухой, беспощадный:

— Ладно, мы не пираты. Отдайте ей оружие. И пусть чудовище уходит, не чините ей препятствий, но и не оставляйте в деревне.

Тогда Джейс перестала сопротивляться, но ее фактически выпихнули взашей из дверей храма, протащив вдоль туннеля. Она даже не видела, кто это, дюжие молодцы или, как сначала показалось, добрый Дени.

К счастью, мачете и винтовку с патронами ей отдали, вернее, швырнули следом за ней. Тяжелые ворота, грохнув каменными слоями, затворились. И стало тихо, слишком тихо. Только беспокойно мысли метались в голове, мысли путались:

«Почему они называют меня чудовищем?! Какой Великан?! Ч***ва сучка! Моя ровесница, а ведет себя, как королева мира. Ничем не лучше Вааса, но у него хотя бы есть реальная власть, реальные пушки, а это — ряженные бомжи с автоматами. Могу поспорить, что племя Ракьят еще сто лет назад вымерло. Колонизаторы редко щадят местные племена. Все не так просто. Цитра? Так вот о чем твердила старуха. Тогда что сложно было с предательством? Предательством кого… Что скрывалось за бредом всех этих психов? Или Ваас тоже меня предупреждал? .. Но он же враг!» — задыхалась от гнева Джейс, бессильно упав возле затворившихся ворот храма.

Все снова рухнуло. Стоило только что-то хоть немного выстроить. И вот все снова рушилось.

А джунгли все перешептывались тысячами голосов, шелестела трава, щебетали птицы, вздыхали скрипом ветви деревьев.

«Если жизнь вдруг кажется сказкой, то, скорее всего, скоро революция и вам отрубят голову на гильотине», — криво усмехнулась девушка. Она-то смела на что-то надеяться! Она-то посмела довериться каким-то людям! Каждый раз это повторение бессмысленных действий. Каждый раз это проклятое наивное доверие. И вскоре горящий след от пощечин судьбы. И снова слушать эти слова унижения, как там, в клетке. Что же в них так невыносимо оказывалось похожим?

Джейс пару минут в прострации сидела на траве, потом с каким-то будничным выражением лица проворно подобрала винтовку и нож. Поднялась. Хотела подойти к джипу, но ее уже не пускали те двое, молодой и старый воины, как будто им слов не требовалось, чтобы понять произошедшее, хотя им явно ни о чем не рассказывали. Они молчали, только в глазах их читался такой упрек, такое недоверие…

Джейс глянула на них то ли с укором, то ли с насмешкой. За что их винить? Жрица сказала, жрицу послушали. Нарушила какие-то многовековые традиции — расплачивайся, даже если незаслуженно. Девушка повесила винтовку на плечо, встала поодаль от джипа. Ее не намеревались убивать, но и помогать не собирались. Она вспомнила, как это называется — изгнание. Она стала изгоем, «извергом», которого, по сути, обрекали на долгую мучительную гибель вне племени. Но она не хотела гибнуть. Назло этой жрице, которая возомнила, что она намного правильнее и чище, чем проклятый предатель Ваас. Предатель… Вот и Джейс в племени сейчас обещали называть не иначе, как предателем. Хотя кого она, по сути, предала. Все решила Цитра, она здесь служила мерилом всех идеалов и стремлений. Она и, наверное, ее предшественницы.

«Сжечь! Сжечь ведьму… Ведьма… Ведьма…». Так всегда кричала толпа? Не так? Безумие… Безумие везде. Безумие — это Новый год, наша работа… Ведь мы понятия не имеем, зачем мы все это делаем, для кого и что хорошего это принесет миру, но упорно просыпаемся каждое утро, заставляем себя с подобострастием и боязнью начинать рабочий день. Или перед праздниками бегать с ошалелыми глазами за подарками, чтобы потом вручить их с пожеланиями, которые априори кажутся несбыточными. Это все безумие. Повторение действий. Да, Ваас. Я видела все это раньше, чем ты говорил. И меня пугает, что я слишком хорошо стала понимать твои слова. Впрочем, никакие умные слова не дают права убивать. Это безумие, но никакое безумие не оправдывает твоей жестокости».

Глаза Джейс яростно сверкнули. Она не желала понимать врага. Не желала понимать эту самодовольную жрицу.

Девушка нервно кашлянула, проводя по растрепанным волосам. Ее все еще трясло после такого приема. Она радовалась, что ее хотя бы не принесли в жертву местным богам, если они, конечно, требовали жертв. А то цивилизованным людям все кажется, что если отличается от их религии толерантности, так непременно требует человеческих жертв, а жертвовали духам предков здесь разве только первые плоды для обильного урожая, да, может быть, птиц, куриц. Но ведь предателей уничтожают без суда и следствия не во имя жертвы, а так, чтобы не коптили небо черной душой. Только как, оказывается, легко здесь объявляли предателем.

====== 56. Хочется остановиться (Конец первой части) ======

Так хочется остановиться

Сказать своим светлым порывам — хватит.

© Fleur «Кто-то»

Джейс все еще не могла пошевелиться, не представляя, куда ей теперь вообще стоит шевелиться. Ни единое движение не имело смысла. Воин-одиночка — это легенда, сказка. Она-то уже знала, что вести войну в одиночку, да еще войну с самим главарем, никак не удастся.

Она глядела прямо перед собой. Глядела на парней возле джипа, которые намеренно отворачивались от нее, точно школьники при травле слабака класса. Да, она не оправдала их ожидания, да, она не родилась воином, да, она не проснулась первый раз, когда Дени наносил эти проклятые татау, которые хотелось теперь содрать вместе с кожей. С кожей, прямо как кожу с груди Оливера… С мясом… Чтобы из мышц стекала кровь, из каждого разодранного капилляра. И да, самая ее большая вина — она попалась Ваасу и не позволила себе сгинуть без следа.

Внезапно ворота снова раздвинулись. Сколько прошло времени… Время не поддавалось счету, руки снова опускались. Дейзи… Лиза… Доступ к ноутбукам на аванпостах вообще теперь не представлялся возможным. И что делать? Куда стремиться? Но не умирать же, как горький пьяница-бродяга, у входа!

А со ступенек храма медленно сошел с опущенной головой Дени. Очевидно, он ощущал себя виноватым и за несчастья Джейс и, главное, за несоблюдение священных традиций перед Цитрой. Он и сам, вероятно, не понимал, как в нескладной мускулистой девушке признал худощавого парня, посчитав, что тот вполне сумеет стать воином ракьят.

Джейс неуверенно подошла к Дени, понимая, что он вправе теперь вообще делать вид, что ее не существует. Так нелепо, жестоко, незаслуженно. Предать и правда не могут только враги… Но смысл их не-предательства? Ведь они враги.

Снова замаячило в сознании лицо Вааса, даже вспомнила запах его табака. И ныне он, этот образ, отчаянно смеялся. Сбывалось все, о чем он предупреждал. Будто он видел больше Цитры, но только он являлся врагом. А Цитра формировала идеалы тех простых и покладистых парней возле джипа. Вот так и выходило, что люди хорошие там жили, простые, добрые достаточно, а вела их высокомерная и властолюбивая дура. Снова все заходилось от негодования и отвращения.

Но все-таки Джейс подбежала к Денису, который сначала и вправду делал вид, что не замечает ее, а потом, уже возле джипа, все-таки обернулся. Тогда девушка умоляюще посмотрела на него, ему она верила:

— Дени… Куда мне теперь идти? Почему меня называют чудовищем?

Денис пытался спрятать глаза. Пожалуй, он не был зол, но Цитра велела с ней, предвестником несчастий, лишний раз не говорить, но все-таки темнокожий воин объяснил: