Нет вестей с небес (СИ)

— Два… Их полсотни еще. А как все начиналось… Думали, легко будет.

— Ничего! Нас всегда пытались выставить людьми второго сорта, вот дед мой о колонизаторах рассказывал, так, может, они еще и хуже пиратов были. Все навязывали, как правильно жить.

— Они хоть жить давали, а эти ни переговоров, ни условий… Смерть, — фыркнул с отвращением человек.

— Ничего, получат они смерть, но не нашу, а свою. Ничего не определено заранее. Да еще верь в легенду о победителе Великана! — еще умел во что-то верить молодой.

— Верю, да где же тот герой из легенды? .. — почти с насмешкой сомневался собеседник.

Голоса доносились через грохот дороги и гул мотора, так что половина интонаций терялась, но разобрать общий смысл вполне удавалось. Джейс не удивило, что они говорили по-английски, судя по всему, еще колонизаторы отняли родной язык этого острова, а свидетельств их активной работы на острове обреталось предостаточно. Правда, потом наступила какая-то разруха, лет, наверное, тридцать-сорок назад началась. Видимо, остров утратил свое стратегическое значение и о нем стали понемногу забывать, а у местных ни ресурсов, ни власти не оставалось уже, чтобы что-то восстанавливать или тем более начинать заново. Да им, кажется, и немного надо было. Если бы не враг…

— Да вот хотя бы Джейсон. Нет, ну, а вдруг? Пришелец из страны богов! — придумал теорию молодой воин, так что Джейс совсем проснулась, поворачивая голову, улавливая, что речь идет о ней. И становиться героем из легенд она как-то совсем не желала, понимая очевидный провал своей кандидатуры. Но отвернулась, а воины, сочтя, что их больше не слушают, продолжали, старший приглушенно недобро говорил:

— Богов? Самое ужасное, что мы в отличие от предков, знаем, что там, за морем, такой же мир, которому на нас наплевать. Но ничего. Да, ничего. Выживем. Всегда выживали, — а потом устало выдохнул, желая прекратить постылый разговор. — Эх… Красиво в этом году орхидеи цветут…

— Да, красиво. Но белые красивее алых, — понимал его намек молодой.

— Раньше хоть раненых с собой не брали, — тем не менее не мог не вернуться старший, Джейс ощущала его взгляд на своей спине, беззлобный вроде бы. — А теперь так обложили, что если хоть немного живой — уже в строю. Вот и Джейсон этот пришел к нам ни жив ни мертв, а сразу его и потащили.

— Сам же говорил. Эти сволочи нас так обложили со всех сторон, что-либо сразу умирай, либо сражайся до конца.

— А не хочу я до конца! Жить-то оно лучше, чем конец! — оказалось, что больше цепляется за жизнь, чем молодой парень, воин постарше.

— За то и боремся, — показалось, улыбнулся ему товарищ, точно меньше боялся опасностей вокруг и всеобъемлющей неопределенности будущего, если оно вообще хоть когда-то определено.

Да ведь с возрастом и к жизни больше человек прилипает, привыкает, что есть такая штуковина нелегкая, но хорошая, и сомневается, есть ли еще что-то кроме нее. Оттого и боится, ведь там еще обычно ответственность, дом, жена, дети. Их на кого оставлять? А каждый раз приходилось уходить из деревни с тревогой, что либо сам не вернешься, либо в деревню без тебя кто чужой нагрянет. Чужой здесь творил такое порой, что рассказывать боялись. Рассказывать боялись, а Джейс уже видела.

 — Ну что ты такой всегда мрачный! — посмеивался молодой.

— Ты зато всегда веселый, — недовольно осаживал его старший товарищ.

— Да что мне невеселым быть? — нарочито беззаботно продолжал собеседник. — Буду невеселым, девушки разлюбят.

— Ты еще о девушках думаешь?

— Ну, а как без них?

— Хотя что это я, действительно.

Мужчины еще перекинулись парой подбадривающих фраз и замолчали. Вроде и легче стало.

Вот только Джейс ощущала такую усталость, что с недоумением поняла: ей не приносит восстановления сил даже отдых и вполне сносная пища. Она словно устала навечно, на ближайшую сотню лет вымоталась.

====== 54. Лишь ошибка ======

Нет во мне судьбы, лишь ошибка я.

© Кукрыниксы «Мастер-киллер» .

Еще до появления из зарослей масштабного сооружения, отдаленно напоминавшего зиккурат, Джейс завладела тревога. Пространство казалось липким, а реальное — малозначительным. Все происходило слишком быстро и точно вовсе не с ней. Ей не нравилось такое ощущение, означавшее предчувствие чего-то нехорошего, она всегда ощущала подобную вымотанную сонливость и отсутствие реальности, когда обещало произойти что-то нехорошее, что-то, на что она повлиять физически не могла.

Вот и теперь ее подвели к торцу храма, вроде бы Дени и подвел. Каменные ворота с узорами, покрытые мхами, разъехались в разные стороны, стало быть, автоматические, были снабжены лучшими технологиями, ведь не могли же до такого в древности додуматься. Сам зиккурат (или как его назвать) нес тяжелый отпечаток давней старины. Вокруг храма высился каменный забор. В целом, типичная архитектура Таиланда, Камбоджи. Такие комплексы с изображениями лиц различных божеств нередко обнаруживали в джунглях археологи. Но это святилище не выглядело заброшенным, хоть стыки потемневших серых камней покрывали обильно влажные лишайники, кое-где свешивались лианы. Но они скорее являлись частью общей системы в единстве человека и природы. Эту гармонию нарушали только огненные светильники в чашах, расставленных по обе стороны длинной лестницы-туннеля, распростершейся за раздвижными воротами. Оттуда дохнуло некоторой затхлостью, глаза едва привыкли к полумраку, а процессия, точно на похоронах, притихшая в молчаливом торжестве, вывела девушку вновь на свет.

Взгляду предстал обширный открытый двор, в центре которого горделиво и тихо возвышалось раскидистое старое дерево, шелестевшее мелкими листьями. Кажется, именно это дерево по трафарету белой краской рисовали на синих флагах ракьят. На красных флагах пиратов, как успела заметить Джейс, изображался тоже белой краской… глаз. Безобразный белый глаз… Всевидящий, сжигающий. Ваас! Ваас, казалось, он был повсюду. Разве только до этого места не добрался своей все поганящей силой.

Вокруг храма все было так спокойно и умиротворенно. Раньше храм, правда, являлся частью какого-то более крупного комплекса, но ныне между развалин неторопливо прогуливались разные животные. Тапиры, винторогие козлы, гигантские черепахи. Их пугал разве только то приближавшийся, то отдалявшийся лай диких собак.

— Деревня и Храм — вот и все, что нам оставалось до последнего времени, мы сумели отстоять их. Но теперь все изменилось, мы наконец перешли в наступление! — негромко объяснял Дени, жестом приказывая Джейс остановиться посреди двора, недалеко от дерева.

Девушка кивала и озиралась по сторонам, замечая, насколько трепетно и ревностно охраняется центр духовной жизни племени: по периметру двора и возле выхода из туннеля-лестницы стояли суровые дюжие молодцы в бронежилетах с автоматами наперевес. Очевидно, им отдавали самое лучшее снаряжение, потому что рядовые воины не могли похвастаться ни хорошей защитой, ни мощным оружием. Тела воинов сплошь покрывали разнообразные узоры, что свидетельствовало о многих заслугах, искусных умениях.

— Оставь оружие, — приказал один из стражей.

И Джейс с неохотой отдала ему свою снайперскую винтовку, которая уже практически приросла к рукам, точно нечто неотделимое от нее. Да и кто она без этого грозного оружия? Испуганная пленница? Истощенная странница? Нет, даже без оружия воин останется воином. И она ощутила это, когда страж забрал винтовку.

Но чувство реальности все не возвращалось, и не существовало ни храма, ни неба вокруг него, ни джунглей над ним. Оставалось только все это списывать на действие татау, явно в них содержался какой-то яд. Но Джейс-то знала, что только обманывает себя такими предположениями. И инстинктивно вжимала голову в плечи к удивлению Дениса, который вроде подбадривал ее:

— Джейсон, да ты не робей! Не пытайся произвести впечатление. Цитра сама рассудит, чего ты заслужил. Ей ведомо!

Девушка вымученно улыбнулась, вышло криво и некрасиво, точно не улыбка, а немой крик. Дени нахмурился, а Джейс непроизвольно прижала левую руку с татуировками к груди, точно пытаясь закрыть и то, и другое от взгляда жрицы, которая, как казалось, шла целую вечность. Хотелось убедить себя, что во всем виноваты слова оружейницы, этой задумчивой продавщицы смерти. Задумывалась ли она, чем является ее товар? Не задумывалась, знала уже много лет, все знали. И принимали необходимость причинения смерти, ведь иначе не выжить. А жить хотелось всем безотказно.