Сладкая отрава (СИ)

Я вновь и вновь скольжу взглядом по лицу Китнисс, спускаюсь ниже и, наконец, останавливаюсь на животе Сойки. Вот истинная причина. Маленький человечек, пока еще заключенный в теле матери. Все что я делаю – для него.

Интересно, у ребенка уже есть ручки и ножки? Наверное, еще слишком рано, но зато уже есть сердце. И оно бьется. Я женюсь на Китнисс ради своего сына или дочери, потому что это будет частичка меня прежнего – доброго паренька, по уши влюбленного в мать будущего ребенка.

– Китнисс, – говорю я, и мой голос спокоен. – Ты была для меня целым миром. Я любил тебя больше, чем саму жизнь. Ты – мать моего ребенка. Мы навсегда родители этого малыша, чтобы ни случилось… Я прошу тебя, ты разделишь со мной свои годы? Ты выйдешь за меня замуж?

Оператор шмыгает носом, растроган. А я ведь не соврал ни слова…

Любил.

И мы связаны нашим ребенком.

У нас есть пара лет, пока малыш не сумеет обходиться без матери, а там… Посмотрим. Сноу ведь намекал, что можно и избавиться от Китнисс. Всему свое время…

Сойка молчит. Несколько слезинок скатываются по ее щеке. «Умилительно, – думаю я отстраненно. То, что надо для видео-ролика»… Хотя она молчит слишком долго.

– Китнисс? – зову я ее, но девушка даже не моргает. Взгляд стеклянный, совершенно отстраненный.

Секунды, в которые невесте полагается ответить радостным согласием, утекают сквозь пальцы. Бросаю стремительный и, надеюсь, не слишком заметный взгляд на оператора. Он выглядит удивленным тем, как ведет себя Сойка. Ее слезинки в совокупности с упорным молчанием любого заставят сомневаться в желании девушки стать моей женой.

Приближаю свое лицо к лицу Китнисс и тянусь губами к уголку ее губ. Легкая ласка, которая со стороны, наверняка, похожа на поцелуй, но это всего лишь видимость. Я чувствую тепло кожи Сойки и тихо, практически беззвучно шепчу имя, которое должно вывести Китнисс из оцепенения:

– Ты не забыла про Гейла?

Сойка дергается, дрожь пробегает по ее телу, и она прикрывает глаза, пряча от меня свои эмоции. На какое-то мгновение я переживаю, вдруг каким-то образом Китнисс узнала о том, что солдаты из Тринадцатого забрали Хоторна?

Успокаиваюсь, только когда Китнисс распахивает глаза и скороговоркой выдыхает:

– Да, я согласна.

Она даже прибавляет к этому вымученную улыбку, но, похоже, искусственность этой улыбки замечаю только я. Притягиваю Китнисс к себе и крепко обнимаю. Она будто из камня – твердая и напряженная, не желающая моих рук на своем теле.

Спустя минуту оператор выключает, наконец, камеру и выходит из комнаты, заливаясь слезами умиления и счастья за нас с Китнисс. Сойка оказывается на ногах уже в следующее мгновение, стоит двери закрыться за капитолийцем. Она отворачивается к окну и замирает, прикрыв руками живот. Делает вид, что меня в спальне нет.

Отлично! У меня и без того тоскливо на душе, чтобы еще терпеть демонстративный игнор от Сойки. Тоже поднимаюсь с колен и, не сказав ей ни слова, ухожу.

Бесцельно брожу по коридорам Дворца, приводя в смятение безгласых, которые то и дело предлагают мне свою помощь. Ноги сами несут меня к комнате Клариссы. Я стучу в дверь. Мне не открывают. Разворачиваюсь, чтобы уйти, и даже делаю пару шагов, но позади раздается знакомый голос:

– Пит!

Оборачиваюсь. В дверном проеме, чуть выступив в коридор, стоит девушка, невероятно красивая, но я не сразу узнаю ее. На Клариссе только широкое махровое полотенце, повязанное над грудью, на коже блестят капли воды, а каскад влажных каштановых волос рассыпался по плечам.

– Что с тобой? – не сдерживаюсь я, приблизившись и касаясь темных прядок.

Помощница лукаво улыбается:

– Ты думал, они действительно розовые?

Киваю и начинаю улыбаться.

– Так лучше, – говорю я, наматывая прядь волос на палец.

– Ты совершенно ничего не смыслишь в моде, – притворно надув губы, возражает Кларисса, но в ее глазах пляшут шаловливые бесята. – Не стой на пороге, заходи…

Я оказываюсь в спальне своей подруги и, хотя бывал здесь пару раз раньше, именно сейчас смущаюсь. Красивая полуобнаженная девушка, совершенно неожиданно представшая в новом образе, волнует меня.

Кларисса рассказывает о планах на будущий день и болтает о всякой ерунде, но я не слушаю. Мои мысли то и дело возвращаются к напряжению внизу живота, которое настойчиво напоминает о себе. Непроизвольно облизываю губы: я был с девушкой только однажды, это было давно, но волшебно. И пусть тогда я боготворил ту, с которой разделил близость, но по многочисленным рассказам парней в школе, секс сам по себе приносит удовольствие. Так есть ли смысл отказываться от этого?

– Ты вообще меня слушаешь? – подает голос Кларисса, и я рассеянно киваю. Вру. Помощница тоже это понимает. – Что случилось? – спрашивает она, наконец, усаживаясь рядом со мной на кровати.

Несколько влажных прядок касаются моего плеча, и футболка намокает. От девушки пахнет лавандой. Вкусно. Но есть куда более привлекательный запах: хвойный лес, аромат ягод, дух свободы. Фантазии пикантных сцен одна за другой рождаются в голове. Подмять Китнисс под себя, заставить ее тело слушаться и погрузиться в теплую глубину…

Но она ведь не хочет! Черт! Трясу головой, отгоняя непрошеный образ. Что же за сила заключена в Сойке, что даже сидя рядом с соблазнительно не одетой девушкой, я все равно думаю о ней? Наваждение. Она все-таки отравила меня собой. Китнисс – яд, но такой сладкий, что эта отрава побеждает здравый смысл без единого шанса на ничью.

Кларисса расстраивается из-за моей погруженности в себя. Она отходит к окну, и я любуюсь ее силуэтом на фоне уже наступивших сумерек. Длинные стройные ноги, дразнящая мягкость полотенца, темные кудри, спутавшиеся и поблескивающие от влаги…

Образы Китнисс снова заполняют голову. Я возбужден. Проклинаю и ее, и себя заодно. Провести рукой вдоль линии ее позвоночника, сжать в ладонях упругие ягодицы, слиться в единое целое… Это проклятие. Я ненавижу душу Китнисс. И вместе с тем страстно желаю обладать ее телом.

– Ты сегодня странный, – доносится до меня голос Клариссы. Совсем близко. Пару раз моргаю, приходя в себя, и обнаруживаю, что помощница сидит на коленях на полу возле моих ног и внимательно смотрит в лицо.

По коже пробегают мурашки, когда ее взгляд медленно, будто касаясь меня, скользит ниже, останавливаясь в районе паха. Сглатываю. Кларисса облизывает губы и снова смотрит мне в глаза.

– Хочешь секса? – спрашивает она тихо, но от неожиданной прямоты вопроса мне кажется, что ее голос усилен стократно.

У меня язык прирос к небу, я молчу, вцепившись пальцами в одеяло на котором сижу. Рука Клариссы тянется к моему лицу, видимо, собираясь погладить, но я отчего-то дергаюсь в сторону. Это инстинкт: я не вру себе – я жажду тело Китнисс, а не просто любой девушки.

Запоздало понимаю, что, скорее всего, обидел Клариссу, но помощница наоборот хитро улыбается, словно ей известная какая-то тайна.

– Ты хочешь не секса, Пит, – говорит она загадочно. – Ты хочешь конкретную женщину?

Снова сглатываю. Она не сердится, прочитав мои мысли?

– Иди и возьми, – просто говорит Кларисса, поднимаясь на ноги. – Сойка в твоей спальне, она – твоя, ты имеешь право…

– Нет, – перебиваю я. – Я обещал обойтись без насилия.

Неожиданно Кларисса начинает смеяться в голос, разрушая интимность момента.

– Ты чего? – недоумеваю я, но девушка никак не может остановиться.

– Если оба не против, то это не насилие, – говорит наконец она, все еще улыбаясь.

– Китнисс не хочет, – зло отвечаю я. – Она меня не любит.

Кларисса становится серьезной.

– Тебе виднее, конечно, – произносит она, – но порой мы заблуждаемся там, где все очевидно…

Мне внезапно надоедает разговор о Сойке и, достаточно грубо прервав Клариссу, я прощаюсь и спасаюсь бегством. Моя помощница будто не понимает глубины той пропасти, которая пролегает между мной и девушкой, на которой я вынужден жениться.