Сладкая отрава (СИ)

Чуть позже безгласые приносят мне и Клариссе завтрак. Мы едим, болтаем и любуемся голубой гладью воды. Я чувствую умиротворение и покой. Такое бывает очень редко, и всегда рядом Кларисса. Даже с Китнисс такого не было: ей я хотел понравиться, беспокоился о том «что» сказать и «как» сделать. И только рядом с Клариссой я полностью расслаблен. Она знает все до единой мои тайны, и она мой лучший, даже, наверное, единственный друг.

День проходит незаметно. После расставания со своей помощницей я снова вернулся в рабочий кабинет, а позже навестил Мастерса, и мы достаточно долго обсуждали ситуацию с повстанцами. Глава миротворцев опасается, что мятежники могут устроить нам еще несколько сюрпризов, в которых не исключена гибель мирного населения. А самое главное – его беспокоит предстоящая свадьба.

Планируется, что это станет событием не менее значимым, чем любимые капитолийцами Голодные игры, которые в этом году не состоялись из-за меня и Китнисс. Так уж случилось, что сейчас мы с ней снова в самом центре внимания. «Несчастные влюбленные» – любимцы публики. Пит Мелларк и Китнисс Эвердин – лидеры двух армий. Желающих хоть одним глазком взглянуть на церемонию, будет хоть отбавляй. И найдется не мало тех, кто захочет сорвать эту свадьбу…

В комнату, где теперь живу не только я, но и Китнисс, я захожу в довольно мрачном настроении, и сразу замечаю свою невесту. Она стоит спиной ко мне, но я могу видеть ее отражение в зеркале. На Китнисс милое зеленое платье до колен, в котором особенно заметен легкий животик, и волосы, заплетенные в традиционную косичку. Я бы назвал Сойку красивой, если бы не совершенная бледность лица и широко распахнутые испуганные глаза.

– Добрый день, мистер Мелларк, – обращается ко мне незнакомый голос, и я оборачиваюсь на звук.

Справа от меня стоит мужчина, совершенно лысый, а на его черепе красуется ярко синяя татуировка. Кажется, я видел его прежде.

– Меня прислали снять видео о том, как вы делаете предложение мисс Эвердин, – поясняет он, видя мое удивление. Только теперь я замечаю в его руках камеру. – Это будет просто и по-домашнему, – улыбается оператор. – Приступим?

Китнисс поворачивается ко мне. На ее лице ни кровинки, губы подрагивают, пальцы сцеплены. Боится.

– Как вы будете это делать? – спрашивает мужчина. – Как признаетесь в любви к своей избраннице? Вариант встать на одно колено – это так романтично!

Я готов поклясться, что он сейчас разревется от умиления. Чертовы неженки-капитолийцы. Я не хочу вставать перед ней на колени. Мышцы каменеют от одной мысли об этом. Стараюсь держать под контролем борьбу долга и истинных желаний.

Даже теперь именно я должен склониться перед ней? Жарко. Кровь закипает и сердце с яростно бьется в груди. Китнисс плотно сжимает губы и кивает, чуть прикрыв глаза. Она снова играет… И это никогда не закончится…

Фанф находится в разделе “Ждет критики”,

и все отзывы награждаются подарками :)

========== Глава 26 ==========

Комментарий к Глава 26

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Мое тело буквально парализовало. Встать на колени перед Китнисс? Нет! Сердце бьется в груди, как сумасшедшее, и я понимаю, что не могу снова унизиться перед ней.

Сжимаю зубы так сильно, что становится больно, и на лице играют желваки.

– Выберем вариант попроще, – говорю я, прожигая Китнисс взглядом. Мой голос отдает сталью. Оператор недовольно бурчит, но не решается поспорить.

Твердым шагом я подхожу к Китнисс и почти рывком хватаю ее за запястье. Сжимаю девичью ладонь в своей. Сойка морщится от боли, с укором глядя на наши руки, и только сейчас я чуть ослабляю нажим. Китнисс очень бледная, а ее тощее тело дрожит как от холода. Непроизвольно замечаю свое отражение в зеркале за спиной девушки: дикий, пропитанный злостью взгляд, заострившиеся черты лица; вся поза напряженная, напоминающая хищника перед броском.

Поворачиваю голову к оператору: на камере горит красная лампочка, идет съемка. Прикрываю глаза и глубоко вздыхаю несколько раз, стараясь успокоить пожар, пылающий в душе. «Надо взять себя в руки», – твержу я себе, но, как ни стараюсь, все равно понимаю, что я не похож на влюбленного подростка, каким должен был бы выглядеть.

Кажется, мне впервые катастрофически не хватает актерских способностей, чтобы убедительно притворяться. Лихорадочно соображаю как спасти ситуацию, но, как на зло, мысли разбегаются от волнения. «Думай, Пит, думай!», – твержу я себе, но мой максимум – вспомнить совет мужчины с татуировкой, который снимает нас. Встать на колени? Это всегда беспроигрышно романтично…

Распахиваю глаза, обводя взглядом комнату. Не могу сосредоточиться: все вокруг мутное, будто я смотрю через стекло. Кое-как фокусируюсь на лице Китнисс…

Вздернутый нос, резко очерченные скулы.

Она развязала войну. Из-за нее гибнут люди.

Широко распахнутые серые глаза, обрамленные темными ресницами.

Она использовала меня и мои чувства. Я пережил ад… И все по ее милости.

Чуть розоватые сухие губы… Китнисс прикусила нижнюю – нервничает.

Она потеряет свою власть над людьми… Жители Панема перестанут умирать с именем Китнисс на устах.

Я смогу отомстить Сойке! Я был ее крыльями? Что ж, теперь я – ее клетка!

Медленно, в буквальном смысле наступая себе на горло, я начинаю сгибать колени. Кажется, я чувствую каждую мышцу, которая напрягается, приближая меня к полу. Уверен, мое лицо пылает, потому что кровь в венах кипит, я горю как в лихорадке. Ядовитая смесь долга перед людьми и ненависти к Китнисс. Последнее, кстати, обострилось до предела: это чувство особенно остро царапает сердце, разрывает душу огромными когтями…

Когда колени касаются пола, я уже на грани приступа. Смотрю на искаженное страхом лицо Китнисс, но не вижу ее. Вместо этого передо мной другая девушка – иная Китнисс. Ее темные волосы уложены в замысловатую прическу, а соблазнительное тело прикрыто голубым платьем. Как будто эхо я слышу голос Цезаря, а яркий призрачный свет софитов слепит глаза. Я уже стоял на коленях перед Сойкой… Я просил ее стать моей женой… Я любил ее… Я отдал ей всего себя без остатка… А она воспользовалась! Обманула! Бросила!

Сжимаю руку Китнисс так сильно, будто хочу сломать. Из горла девушки вырывается стон.

– Пит… – пищит Сойка, и звук ее голоса возвращает меня в реальность.

Я расцепляю наши ладони, и Китнисс сразу же отстраняется, с укором глядя мне в глаза. Не знаю, что именно она в них находит, но внезапно ее собственный взгляд смягчается. Серые омуты становятся влажными, предвещая дождь.

– Пит! – шепчут ее губы, и сама Китнисс неожиданно оседает рядом со мной.

Мы на одном уровне. На коленях друг перед другом. И ее ладони оказываются вдруг на моих щеках, согревая ласковым теплом.

Она притягивает меня к себе и чуть подается вперед. Мы касаемся лбами. Какое-то неожиданно волнительное положение. Очень личное. Лицо Китнисс так близко, ее дыхание касается моей кожи.

– Я с тобой, – шепчет она едва слышно. Уверен, оператор, про которого я вспомнил только сейчас, не сумел разобрать ее слов. Китнисс сказала это только мне, мне одному.

Мы оба дрожим. Глаза в глаза. Я не помню, что когда-нибудь Сойка выглядела такой… родной.

«Почти поверил», – проносится в моей голове.

Напрягаю шею и стараюсь отодвинуться. Китнисс не пускает, все еще удерживая мое лицо в своих руках. Накрываю ее ладони своими и с силой тяну в разные стороны. Сойка тяжело вздыхает, но ей приходится покориться.

Я сомневаюсь в том, что собираюсь сделать сейчас.

Жениться ради мести? Стоит ли оно того? Ненависть разрушает меня изнутри и, культивируя ее, я открываю в себе самые темные, неприглядные стороны.

Жениться ради счастья незнакомых мне жителей страны? Я могу ошибиться, и этот брак не переломит ход войны. Оружие будет и дальше греметь залпами, а людская кровь все равно будет пропитывать землю, оставляя грязные пятна на примятой траве.