Музыканты из Мичигана (СИ)

— Я не хочу за него замуж, — говорила она со слезами на глазах. — Я хотела, чтобы его разозлили мои постоянные разговоры о тебе, но я даже подумать не могла, что он начнёт ревновать. Я пыталась быть капризной, отвратительной, просто невыносимой, я хотела, чтобы он сам бросил меня. Но, оказывается, всё, чего я смогла добиться, — это его ревность. И она лишний раз доказывает его любовь ко мне.

— О, а что же насчёт тебя? Ты его больше не любишь?

— Люблю. Но мои чувства угасают с каждым днём. Я боюсь, что однажды утром я проснусь и пойму, что он мне больше не нужен.

— То есть, ты любишь своего жениха, но пытаешься заставить его расторгнуть помолвку. Прости, но где здесь логика?

— Да неужели ты не можешь понять, Логан? Дело в тебе. Ты стоишь между нами. Из-за моих чувств к тебе мне начинает казаться, что я не смогу быть счастливой рядом с Джеймсом. Я не смогу осчастливить и его тоже. Я хочу быть только с тобой.

— Ты не будешь счастлива вместе со мной, — равнодушным голосом сказал я. — Ты не будешь счастлива ни с одним из нас, а виной тому твоя грязная ложь.

— А ты счастлив рядом с Эрикой? Ты ведь тоже врёшь ей!

— Речь сейчас совсем не об этом! Из-за тебя, Хэйзи, мы почти поругались с Джеймсом.

— Я знаю, прости. Я поступила очень глупо.

Что же это получается? Мы с ней оба не хотим этой свадьбы, только каждый из нас преследует разные цели. Она хочет быть ближе ко мне, а я — ближе к Джеймсу. Но если я не ошибаюсь, Джеймс тоже не горит желанием жениться в двадцать три года. Он ещё не успел насладиться молодостью и свободой, а уже через несколько месяцев планирует стать мужем. То есть мы трое не желаем этой свадьбы, и все мы лжём друг другу: Джеймс врёт Хэйзи, что он рад стать для неё любящим мужем; Хэйзи врёт Джеймсу – ой, мало ли она ему врёт? – и, наконец, я вру Джеймсу, что рад за них с Хэйзи. Замкнутый круг какой-то. Что из этого может получиться? Даже подумать страшно. Неужели каждый из нас постарается помешать этой свадьбе и сделает это так, чтобы двое других ничего не заподозрили? Какая-то трагически-комичная ситуация.

— Джеймс был очень сердит? — Голос Хэйзи вырвал меня из своих размышлений.

— Просто чертовски. Но сейчас его голову занимают другие мысли.

— Другие мысли?

— Ну, да. Он думает о Пите и о предстоящих похоронах.

— Что? — удивлённо спросила Хэйзи. — Пит… умер?

— Джеймс не рассказал тебе?

— Нет. Боже мой, да как о таком можно молчать? Это же… Это просто ужасно. Мне очень жаль Пита.

— Мне тоже. Джеймс заказывает суши на ужин, ты что-нибудь будешь?

— Спасибо, не хочется.

Я молча покинул спальню и зашёл проведать Джастина. Тот спал, негромко постанывая во сне. Я долго стоял у двери и смотрел на него. Впервые в жизни я испытывал жалость к этому человеку. И верно: сейчас Джастина можно разве что пожалеть…

Я видел Рейчел Джонсон всего лишь раз в жизни, это было на вечеринке в честь дня рождения Пита. Мы познакомились с ней ночью, когда большинство пьяных гостей уже отправилось на покой. Она была младшей сестрой Пита, разница между ними небольшая — всего лишь четыре года. Рейчел была невысокой девушкой с чёрными, как шёлк, волосами, которые доставали ей до плеч, и с большими голубыми глазами, что всегда смотрели пристально и изучающе. Нельзя было сказать, что она красавица, черты лица Рейчел я мог бы назвать даже… уродливыми. Но всё же глаза у неё были потрясающие. Наверное, это была самая привлекательная и самая живая часть её лица. В ночь знакомства мы с Рейчел говорили недолго. Она оказалась довольно неинтересным собеседником, я быстро заскучал в её компании. Рейчел говорила торопливо, мало, задавала много вопросов и внимательно слушала. Иногда она подолгу молчала, уставившись в одну точку и думая о чём-то своём. Из мира собственных грёз её было не так-то просто вытащить: Рейчел порой не реагировала на чужие слова, поэтому приходилось несколько раз повторять её имя или касаться её плеча. Для меня этот человек ничего из себя не представлял, и, наверное, я бы даже не обратил на неё внимания, если бы не одно обстоятельство. Рейчел была прикована к инвалидному креслу.

В ночь нашего знакомства я старался не уделять её положению особого внимания. Мы общались на равных, я даже присел на стул, чтобы не смотреть на Рейчел сверху вниз. Но мне всё же было чертовски интересно, почему она не может ходить. Пит об этом никогда не говорил: наверное, не считал нужным рассказывать. Я ни о чём не спрашивал тоже, мне не хотелось ставить Пита и Рейчел в неловкое положение.

Шёл сильный ливень. Небосклон серел над головой. В проникновенной тишине звучал лишь громкий голос священника. Я стоял в толпе незнакомых людей, держа большой чёрный зонт над головой, и угрюмо смотрел на открытый гроб. Нельзя описать словами, какая тяжесть лежала у меня на сердце. Было так печально смотреть на Пита — на такого молодого, ещё не успевшего пожить Пита. Его лицо было белым. Оно казалось ещё белее на фоне чёрного смокинга, в который был одет парень. Внутри у меня всё сжалось от непреодолимой грусти, и я просто не знал, куда мне деться от этого угнетающего чувства.

Здесь было много народу. Кто-то плакал, кто-то соболезновал Рейчел, кто-то просто молчал. Среди массы незнакомых людей я нашёл миссис Робертс. Честно говоря, я не ожидал увидеть её здесь. Я совсем забыл, что она тётя Пита и тоже будет присутствовать на его похоронах. Наверное, я должен был что-то почувствовать, увидев её, ведь между нами было то, что не так просто забыть. Наверное, внутри должно было что-то щёлкнуть при одном взгляде на её белую кожу, на её красивые волосы и фигуру. Но я не чувствовал ничего, абсолютно ничего. И меня это радовало. Мелисса некрасиво обошлась со мной когда-то, и было бы глупо, если бы у меня остались к ней какие-нибудь чувства. Она стояла напротив меня и, к моему удивлению, даже не плакала. Меня это изумляло. Пит ведь был её любимым племянником, она сильно любила его, а теперь, на его похоронах она стоит с каменным лицом? Неужели она ничего не чувствует?

Я повернул голову. Джеймс стоял метрах в пяти от меня. Его наполненный болью взгляд был направлен куда-то в сторону, друг выглядил очень уставшим и обеспокоенным. Мне хотелось подойти к нему и просто постоять рядом, хотелось сказать ему что-нибудь, чтобы увидеть улыбку на его лице. Я хотел чувствовать его силу и чувствовать себя сильным рядом с ним. Но сейчас Джеймс не стал бы меня даже слушать. Единственной его целью на данный момент было утешить Джастина и не дать ему разреветься, когда гроб будут опускать в могилу. Джастин стоял позади Джеймса и сильно сжимал его плечо. Лицо его не выражало ни одной эмоции.

Я стоял среди всех этих людей, но чувствовал себя ужасно одиноким. Меня сильно задевало поведение Джеймса, он слишком много времени уделял Джастину. Конечно, ему сейчас непросто; нам всем нелегко. Но Джеймс мог хотя бы иногда замечать меня. Да, я никогда не выражал положительных эмоций в сторону Пита, но какое это имеет значение? Пит погиб, и мы трое понесли огромную утрату. Это не значит, что страдает один Джастин. Я тоже! Я тоже мучаюсь от странного, непривычного мне чувства утраты, и у меня тоже образовалась пустота в сердце. Джеймс тысячу раз говорил Джастину, что всё будет хорошо, всё наладится. Но я ни разу не услышал тех же слов от него, моего лучшего друга. Джеймс будто не понимал или не хотел понимать, что я тоже нуждаюсь в его поддержке, мне тоже нужно его сильное плечо. Всё, что он сказал мне за прошедшую неделю, это несколько фраз о состоянии Джастина. Это сильно ранило меня в самое сердце, и я чувствовал необъяснимую тоску.

Священник закончил чтение молитвы и громко захлопнул небольшую кожаную книжечку. Над белым лицом Пита навеки закрылась гробовая доска. Невысокий мужчина забил крышку гроба, и несколько парней принялись медленно опускать гроб в неглубокую могилу. Среди этой мёртвой тишины слышалось лишь сдавленное рыдание Джастина. Джеймс сильно сжимал плечи парня и смотрел вперёд пустым взглядом.