I'm a slave for you (СИ)

На столе стояла горячо любимая колдография, на которой отец и мать Теодора смотрят матч по квиддичу. Колдо очень старое, еще черно-белое. Теодор понял, что они болели за разные команды, только когда смог разглядеть логотипы на их одежде.

Раньше этот кабинет принадлежал отцу, но все, что от него здесь осталось – многочисленные статуэтки из разных концов света и старая, потрескавшаяся колдография, на которую Нотт старший иногда смотрел с невероятной нежностью, вероятно, вспоминая былые деньки.

Теодор достал из кармана слегка потертый ключик и два раза повернул его в замке верхнего ящичка стола. Он бесшумно выдвинул ящик, достал оттуда причудливой формы флакончик с ярко-красной жидкостью и сунул в карман, вновь закрыв ящик.

«Гермиона, не глупи. Соглашайся», – думал Теодор, крепко сжимая яд, спрятанный в кармане штанов. Слизеринец спустился вниз, остановился на пороге и накинул на себя удобный серый плащ, что так любезно принес домовик.

– Буду вечером! – прокричал Теодор, отворяя дверь.

Нотт любил общаться со своими слугами так, словно он разговаривает со старыми друзьями. Домовики – точно мостик между взрослым Теодором, работающим лекарем в лучшей магической больнице Лондона и маленьким Теодором – учеником, что так любил закрываться от отца в своей мрачной комнате и читать детские сказки, залезая на подоконник.

Теодор трансгрессировал прямо к Поместью Малфоя. Зловещее, но вместе с тем – прекрасное здание горделиво взирало на копошащихся в саду домовиков. Середина дня, а работа уже кипит. Эльфы пересаживают цветы, убирают за всюду снующими белыми павлинами и обрезают засохшие ветки деревьев и кустов.

Нотт увидел, что прямо к воротам неторопливо идет зеленокожий домовик преклонного возраста. Тот самый, что забрал Гермиону и Джеки из поместья Нотта. Эльф сохранял абсолютное спокойствие. Его огромные, окруженные паутинкой морщин глаза не выражают абсолютно ничего. Кончики длинных зеленых ушей слегка колышутся, когда эльф делает очередной шаг вперед.

– Здравствуйте, господин Нотт. Хозяин велел проводить вас к мисс Рики, – проговорил домовик, отворяя ворота.

Теодор не знал, что ему ответить. Он кивнул домовику в знак того, что он услышал его. Эльф лениво пошел к поместью, оглядывая необъятный простор сада вокруг зловещего дома, а Теодор думал о том, не Драко ли попросил своего слугу быть таким нерасторопным? Может, так домовик выказывает свое неуважение? Мерлин, ну неужели было мало того, что чистокровные волшебники заносились перед Тео? Теперь еще и домовики?

Внезапно, Теодор услышал, что позади него кто-то бежит. Бежит прямиком к нему, не жалея ног. Вот он уже слышит чье-то громкое, жадное дыхание прямо у себя за спиной. Вдруг, прямо рядом с ним останавливается Джеки – светловолосая служанка Драко. Она приветливо улыбается.

Их глаза встретились. Они почти одного цвета. Зеленые, бесконечные и глубокие, словно крона летней листвы. Теодор замер, не понимая, что должен сказать или сделать.

– Добрый день, сэр.

Джеки улыбнулась еще шире, и ее щеки, густо усеянные веснушками, залились пунцовой краской. Пуффендуйка глядела на Теодора таким нежным и невинным взглядом, что юноша невольно поежился от стыда перед ней.

– Здравствуй, Джеки. Как твои дела?

Теодор улыбнулся в ответ. Ему нравилась эта бойкая малышка, но явно не так, как он сам нравился ей. Нотт, по своей наивности, не замечал чувств девушки. Женщины вообще редко одаривали застенчивого юношу вниманием, и он не привык определять степень привязанности своих собеседников выше, чем «дружеские отношения». Тео убрал со лба непослушную прядь и повернул лицо к Джеки, заглядывая ей в глаза.

– У меня все прекрасно, сэр. Это Рики не здоровится.

– Да, Драко предупредил меня, о какой пациентке мне сегодня следует позаботиться, – рассмеялся Теодор.

Джеки еще гуще покрылась яркой краской стыда. Она почувствовала себя ужасной, наивной дурочкой. «Ну, конечно, он знает, кому из нас плохо. Эх, везет же Гермионе. Теодор уделяет ей столько внимания… Может, было бы лучше, если бы меня избили?», – думала раздосадованная Джеки.

– Джеки, не пора ли тебе заняться нарциссами? Если не выкопать их на зиму, они могут замерзнуть, – проворчал зеленокожий домовик, явно недовольный развязным поведением служанки.

Пуффендуйка кинула на эльфа взгляд, полный ненависти. Да, Рон был просто ужасным занудой, но долг свой исполнял превосходно. Со смертью бедняжки – Вель, зеленокожий домовик занял место «главного среди слуг». Он первым откликался на зов хозяина, каждое утро именно он встречал его в большом зале. Зеленокожий домовик сам отвечал за письма, доставленные в Малфой Мэнор, за свежие выпуски газет и сводки экстренных новостей. Именно Рон всегда раздавал задания остальным эльфам. Джеки понятия не имела, что делала бы без указаний Рона. Интересно, это он говорит Гермионе, что именно от нее требуется наедине с Драко?

– Удачи Вам, сэр, – пробубнила Джеки, удаляясь.

Теодор улыбнулся. «Удача мне понадобится», – подумал он. Слизеринец шел сюда надеясь, что Гермионе на самом деле не нужна помощь лекаря и она просто решила согласиться на его предложение о сотрудничестве. Но сейчас, пока юноша шел к дому Драко, он все вспоминал настроение бывшего одноклассника. Ведь Драко ушел с бала изрядно выпившим, грубо таща за собой гриффиндорку.

Нотт крепко сжал кулаки, делая очередной шаг. Что, если Драко извел грязнокровку до такой степени, что она не в состоянии подняться с постели? Что, если он вновь избил ее до коматозного состояния? Тогда все труды Теодора пойдут прахом. Даже если он сможет уговорить Темного Лорда принять яд под видом лекарства, тот все равно даст его на пробу своей змее, которую тот всюду таскает с собой! Теодор знал, что только Джинни может добраться до его бокала, только ее тоненькие пальчики могут опрокинуть бутылочку с ядом в его утренний кофе. Только ей Темный Лорд доверяет так искренне, так самоотверженно, что не позволит себе усомниться в ее угощении…

Погода стояла не жаркая, но Тео сильно вспотел. Липкая испарина покрыла его лоб и юноша протер его платком. Мысли о Темном Лорде тревожили ум Теодора почти с самого утра. Нотт знал, что выполнить задуманное – очень важно. Наверное, это самое важное дело во всей его прошлой и будущей жизни. Слизеринец прокручивал в голове диалог, в котором он и Гермиона обсуждают такую возможность. Обсуждают свержение самодержавца, побег, восстание…

Зеленокожий эльф не без усилий отворил тяжелую дверь, ведущую в Малфой Мэнор. Тео поднимался по длинной винтовой лестнице, нервно держась за вычурные серебряные перила, изображающие змею, ползущую вверх. Нотт разглядывал многочисленные картины на стенах, а обитатели картин, в свою очередь, любопытно разглядывали необычного гостя.

Наконец, нерасторопный эльф торжественно остановился возле массивной темной двери. Он круто развернулся и проговорил своим низким, до жути противным голосом:

– В покои госпожи можно попасть только с помощью трансгрессии, сэр.

Домовик непроизвольно прикусил темно-зеленую, тонкую губу, называя Гермиону госпожой. Он уже и забыл, что слуги зовут рабыню так только общаясь между собой.

– Что ж, хорошо, – ответил Теодор.

Эльф протянул свою массивную неуклюжую лапу и крепко схватил Теодора за руку. Рон довольно щелкнул зелеными пальцами, и домовик, вместе с гостем, вмиг очутились в ярких покоях Гермионы.

Девушка скромно сидела на кровати, повернув голову к окну. Она делала вид, что совершенно не замечает появления посторонних, не желая поворачиваться. Гриффиндорка все старалась взять себя в руки, придать лицу бесстрастный вид, чтобы этот проклятый домовик ничего не заподозрил. Но, как?! Как она может выглядеть спокойной, соглашаясь совершить первое в своей жизни убийство?

Теодор любопытно оглядел ее опочивальню и заметил, что теперь она оформлена в красно-золотых гриффиндорских тонах. «Ты, что, серьезно, Драко? Ты правда думаешь, что я настолько туп, что даже сейчас не смогу понять, что за девушка находится передо мной? Или это случайно выбранная гамма? Боже, какой ты идиот…» – подумал Теодор, вскидывая тонкую бровь.