Реабилитация (СИ)

- Отлично.

Так же прошептала я, и наконец, сумела взять себя в руки.

- Василий Геннадьевич!

- Виктория! Вот тут….

Он замялся на секунды, очевидно пытаясь сформулировать диагноз.

- Я сама разберусь что тут, помогите погрузить Щукина в скорую.

Егор ухватился за мое предплечье, и слегка дернувшись от неожиданности, я сорвала его руку и она скатилась в область кисти. Чертов бриллиант расцарапал кожу на ладони парня. Сразу вспомнился Корсаков, он будто ловушку на меня поставил.

Нога опухла, но не синела и других видимых проявлений травмы я не наблюдала. В скорую помощь нас погрузили оперативно, и я села подле Егора, запретив кому бы то ни было другому ехать с нами.

- Белое платье, кольцо? Благо только одно, как я заметил. Боюсь спросить, откуда тебя вызвали?

Удивляюсь, как в состоянии такого стресса, он может думать о таких мелочах.

- Меня не вызывали.

Тылом кисти утирает капельки пота с волос.

- Извини, я думал, тебе позвонили, я там, когда упал, просил чтобы врачи ко мне не подходили и тебе позвонили. Видимо головой ударился! Так, где ты была?

Запоздало вспомнила, что оставила мобильник у Алекса, и должно быть он сейчас места себе не находит.

- Заявление подавала.

Парень натужно выдохнул.

- Ну, слава Богу, не замуж выходила!

Из моей груди вырвался смешок.

- Щукин! Ты с ума сошел? Да, если нам скажут что с твоей ногой все в порядке, я за тебя замуж выйду!

Похоже, мой мозг не сразу поспел за словами, и когда до меня дошло, что же я сболтнула, было уже слишком поздно.

- Тссс, - приложил парень палец к моим губам, - я тебе не позволю забрать слова назад!

Глава 34.

– Тебе придется быть сильной.

– Ну уж нет. Сильным всегда достается больше всех. Сильных бросают, потому что они сильные. Потому что они не будут прыгать из окна или кидаться под поезд. Они будут карабкаться и из последних сил пытаться наладить свою жизнь. Увольте. Это, конечно, прекрасное человеческое качество, но…

Джорди Риверс “Во имя Закона”.

В больнице Егора провели прямиком в рентген кабинет, а я так и осталась стоять в растерянных чувствах посреди коридора. Было страшно сделать лишний вздох, а что если дела плохи и парню предстоит новый курс боли? Что я буду делать тогда?

В истерике, пытаюсь сдернуть с пальца кольцо, металл больно впивается в кожу и я рву ее в кровь. Но так даже лучше, вид крови меня успокаивает.

- Помочь?

Мне на руку ложится салфетка, мгновенно пропитываясь красным.

Приняв помощь, набираюсь сил посмотреть в сторону. За такое я бы сама себя убила, а в его голосе ни грамма злости.

- Алекс, я….

- Поехала на хоккей, а оттуда сюда. Я повторил твой маршрут, маленькая.

Тело пробивает дрожь, и я испытываю отвращение сама к себе, как можно вести себя настолько низко?

- Прости.

Комкая бумажку, продеваю золотой ободок опять на пальчик.

- Мне казалось, ты хотела его снять?

Голубые глаза настолько печальные, что начинает казаться, их такими я вижу впервые. И все же мне удалось, то, что не мог никто до меня, даже факт смерти его родителей. Я таки сломала Александра Корсакова.

- Хотела.

- Заявление я не подал.

Удар в область солнечного сплетения сотряс меня со страшной силой. Невозможно было оставаться на ногах, но его взгляд меня приковывал к месту.

- Алекс, лучше ударь меня, но не молчи, - слышу я свой циничный голос, от того становится еще гаже на душе.

- Знаешь, в каком случае, я бы мог ударить человека? Если бы он сделал больно тебе.

Я задохнулась от боли.

- Алекс….

Пытаюсь взять его за руку, но он отстраняется, хотя это и не просто в тесном больничном коридоре.

- Да, брось, котенок! Тебе не за что извиняться, еще никто из нас не был властен над своими чувствами. Ты любишь этого парня, верно, тебе мозги отшибло! Если бы я тебя так хорошо не знал, думал бы так. Ты гениальна в каждом своем проявлении котеночек, так что ты будь, уверена в правильности своих поступков.

Я сглотнула, но болезненный комок так и стоял у меня в горле.

- Ты святой?

- Нет, котенок, - протягивает ко мне руку и поглаживает подушечками пальцев, - я сильно любящий.

Выстрел в сердце. Прямо на поражение, и нет больше прежней Вики, лишь надежда на то, что я феникс, и когда то восстану из нашего общего пепла. Верно, говорят, лишь пепел знает, что такое гореть по-настоящему!

- Ты будешь с ним?

- Нет.

- Гордыня?

- Нет, боль….

- Не дури, котенок!

Выдыхаю, как должно быть это сложно, убеждать любимого человека в том, что ему без тебя лучше. Как сильно способно любить человеческое сердце, даруя такое прощение? И чувствую себя недостойной, недостойной его.

- Хорошо, Лекс. Я попробую.

Улыбнулся, в какой - то считаный миг, боль в его глазах сменилась почти родительской нежностью.

- Протяни руку, котенок, - парень безболезненно стаскивает с моего пальца кольцо, - вот так тебе идет больше, - мужчина целует мой согнутый палец с царапиной.

Про себя я мечтаю лишь о том, чтобы за место царапины, на руке у меня оставался глубокий шрам, напоминающий мне на долгие годы о цене моих поступков и их последствий.

- Я люблю тебя, Лекс.

- Ну, слава Богу, котенок.

Корсаков целует меня в лоб и уходит из больницы. Во мне же складывается полное ощущение того, что жизнь меня за это еще покарает.

А потом наступает спасительный обморок.

Глава 35.

— Но меня очень сильно любили.

— Ну и что из этого? Какая разница, любили тебя или нет, если ты все равно остался совсем один?

К. ДиКамилло.

После третьего удара по щеке и запаха нашатыря под носом, я все же решила разлепить глаза. Пора бы заканчивать истязать свой организм и ставить над ним дешевые эксперименты.

- Уберите, пожалуйста, - попыталась я отмахнуться от ватки, поднесенной к носу, запах мог заставить подняться даже труп.

- Черт, Волкова!

Раскрыв глаза, я встретилась взглядом со знакомым врачом из приемного покоя. Чуть лысоватый мужчина лет пятидесяти, работал здесь еще во времена моей студенческой молодости.

- Ты что тут устроила? Открываю дверь, а тут ты валяешься. Как себя чувствуешь?

Пытаюсь просканировать свое тело, вроде бы ничего не болит. Правда не ела со вчерашнего вечера и видимо, после тяжелого дня организм все же дал сбой. Так и до истощения себя довести можно.

- Нормально.

Голова гудела бешено, но к этому было не привыкать. Каждый врач знает, что такое бессонные ночи с переутомлением. А во времена студенческой жизни случалось не спать и по трое суток подряд.

- Может, полежишь еще?

- Нет, спасибо Степан Вячеславович, - чтобы вспомнить имя отчество мужчины, пришлось немало напрячь память.

Первые шаги удалось сделать, лишь опираясь о стенку, но видя дверь рентген кабинета, шаг сам по себе ускорился. Очевидно, все еще было занято, благо мой обморок не продлился долго. Страшно себе представить, что было бы увидь Егор меня лежащей на полу, без сознания. Парню и так досталось, не стоит пугать его еще сильнее.

- Вика, пройди.

Медсестра Инна, пригласила меня в кабинет. По одному моему взгляду, пожилая женщина все давно поняла и одобряюще улыбнулась. Но кому как не мне было знать, что именно так ободряют покойников.

Егор сидел в кресле, держа в руках снимки и о чем – то тихо переговариваясь с врачом. Остановив детский порыв закрыть голову руками и спрятаться в домик, подальше от всех, я нацепила на лицо маску сильной женщины.

- А, Виктор Владимирович, спасибо. За мной невеста пришла, мы поедем.

Сказав эти слова, парень весело рассмеялся и поманил меня рукой. Пол под ногами завращался с новой силой, грозя очередной потерей сознания, если я не присяду тут же. Такого просто быть не может, чтобы все обошлось! Чудес же не бывает?