Мелания (СИ)

Если не считать того, что перед тем, как он собирается сделать последний глоток кофе, он слышит, как открывается дверь кафе и слишком знакомый голос окликает:

- Мэнди!

Мэнди замирает, смотрит через плечо Микки, и у него начинает крутить желудок. Он поворачивает голову, и все происходит как в замедленной съемке, только это ни фига не весело, как бывает в кино.

Йен здесь, он выглядит чертовски круто: щеки розовые от мороза, волосы взлохмачены и падают ему на глаза, на лице широкая сердечная улыбка, которая по-прежнему самая удивительная вещь, что Микки когда либо видел.

Когда Йен замечает, кто сидит рядом с Мэнди, улыбка сползает с его лица.

- Вот бля! – говорит Мэнди со своей обычной тактичностью.

Микки тошнит, он не может двинуться, не может дышать, не может делать ничего, только лишь смотреть на Йена.

- Не беспокойся, – говорит Йен, внезапно низким и печальным голосом. – Мы можем поговорить позже.

Он выходит за дверь до того, как Микки успевает сказать хоть слово.

Некоторое время Микки продолжает смотреть на пустое место, где только что стоял Йен. Потом он поворачивается к Мэнди, которая смотрит на него с ничего не выражающим лицом, приподняв бровь. Микки качает головой в ответ и допивает кофе.

***

Микки идет по улице с Мэлли, заворачивает за угол и сталкивается лицом к лицу с Йеном.

На мгновение они смотрят друг на друга с абсолютно одинаковым выражением лица. Потом Микки заставляет себя моргнуть, прочищает горло и отводит взгляд – до того, как зависнет навеки, любуясь Йеном, и никогда не сможет сдвинуться с места.

- Я смотрю, она уже шустро бегает, да? – тихо говорит Йен, глядя на Мэлли, которая обеими руками держится за Микки, но, тем не менее, идет сама.

- Ага, – отвечает Микки. Он чувствует себя идиотом, потому что не знает, что сказать или что сделать. Весь его мозг зациклен на Йене.

- Ееен! – кричит абсолютно счастливая Мэлли, спасая Микки от мучительного поиска следующей фразы.

Ее голос возвращает улыбку на лицо Йена, хотя глаза у него остаются такими же грустными, он наклоняется и взъерошивает ей волосы.

- Привет, крошка Мэлли, – говорит он.

Микки смотрит на них еще секунду, до того, как все это становится уже слишком, и он должен уйти отсюда раньше, чем психанет или еще что. Он подхватывает Мэлли на руки, кивает Йену и идет дальше.

Он не оборачивается, но это дается ему так тяжело, что он чувствует себя больным.

Он скучает по Йену сильнее, чем ему представлялось возможным скучать по кому бы то ни было.

***

Микки играет с Мэлли, сидящей позади прилавка, когда в «Grab and Save» входит Йен.

Он держит правую руку приподнятой, поддерживая ее левой рукой. И как только замечает Микки, немного неловко спрашивает его:

- Где у вас пластыри?

От беспокойства у Микки перехватывает дыхание. Сама мысль о том, что Йен может быть ранен – даже если это пустячная царапина, которую можно залепить пластырем – это слишком для него. Он хватает Мэлли и прижимает ее к груди, чтобы успокоиться.

- Два шага налево от тебя, – отвечает он Йену. Его собственный голос такой же хриплый, как и у Йена.

Он смотрит, как Йен находит стеллаж, открывает упаковку пластырей и аккуратно заклеивает ладонь. Он не выглядит так, будто ему очень больно, но Йен всегда мастерски скрывал такое, поэтому Микки продолжает беспокоиться. Он пытается разглядеть мельчайший признак боли на лице Йена, гадая, что случилось, и как далеко тот, кому он может настучать за это по черепу.

Тщательно разгладив пластырь, Йен берет коробку и подходит к прилавку. Он смотрит вниз, не встречаясь глазами с Микки, пока ищет бумажник.

- Извини, я не хотел заходить сюда, – говорит Йен так тихо, как будто он говорит сам с собой, а не с Микки. – Я поранился прямо напротив магазина и хотел поскорее остановить кровь.

Наконец он достает бумажник и начинает искать мелочь, но Микки качает головой.

- Эй, не беспокойся об этом, – говорит Микки и толкает в его сторону коробку пластырей. – За счет заведения.

На мгновение стоит тишина. Потом Йен убирает бумажник и наконец-то встречается с Микки глазами. Микки чувствует комок в горле и сжимает Мэлли еще сильнее.

- Спасибо, – отвечает Йен тихо, берет упаковку и уходит.

А Микки удивляется, как настойчиво вселенная снова и снова подталкивает их друг к другу. Он не знает, какой хуйни наворотил в своей прошлой жизни, но не мог же он настолько испортить себе карму, что заслужил такую боль?

***

Мэнди убийственно четко дает понять, что считает Микки идиотом.

Она убеждена, что Микки должен вернуть Йена. Иногда она использует не очень много слов и говорит ему об этом в лоб. В остальных случаях она закатывает глаза, вздыхает, намекает или просто коротко сообщает о настроении Йена.

Сегодняшний раз не исключение. Они в дерьмовом крошечном парке, качают Мэлли на качелях и делят одну сигарету на двоих, и Мэнди поднимает единственную тему, от которой у Микки щиплет в глазах сильнее, чем он готов признаться.

- Он все еще хандрит, – говорит Мэнди – простая констатация факта – и выхватывает сигарету прямо у него изо рта.

- Кто? – спрашивает он ворчливо, но это настолько тупой вопрос, что она даже не удостаивает его ответом. Конечно, он знает, о ком она говорит.

- Скотт не перестает названивать, – продолжает Мэнди. Микки толкает качели и усиленно не смотрит на нее. –

Названивает и названивает, чертов автоответчик полон через десять секунд, едва я его очищу. Он и приходил к тому же. Но Йен не стал с ним даже разговаривать.

Микки пытается спрятать осколок счастья, который она дает ему, потому что у него больше нет никаких прав не хотеть, чтобы Йен встречался с кем-то.

- Это серьезно, – настаивает Мэнди, – потому что Скотт охуенно горячий. Гораздо горячее тебя, даже с объективного не-сестринского взгляда. Я заставала их в процессе больше чем один раз и знаю, что он трахается как сто чертей.

- Счастлив за него, – буркает Микки и вырывает сигарету у нее из пальцев. Она закатывает глаза.

- Плюс, – продолжает она, – он влюблен в Йена сто лет. И он всегда хотел большего, но Йен никогда не был в этом заинтересован, только секс. Скотт посылает ему цветы, Микки, а Йен даже не отвечает на его звонки. И Скотт очень правильный. Он такой парень, который посылает цветы.

Микки делает последнюю затяжку, снова толкает качели с Мэлли, слушает ее счастливый заливистый смех и интересуется: у Мэнди есть что-то на уме, или она как обычно хочет заставить его чувствовать себя дерьмом. Он не удивится, если последнее, на самом деле.

- Ты когда-нибудь отправлял ему цветы, Мик?

Микки закусывает щеку изнутри и отправляет щелчком окурок на землю.

- Я выгляжу как тот, кто делает такую херню? – спрашивает он.

Она снова закатывает глаза.

- Я просто пытаюсь тебе сказать. Он так зациклен на тебе, что кладет болт на парня, который обращается с ним хорошо. А ты ни хуя не делаешь.

Микки вздыхает, чувствуя спазм в желудке. Он уже привык к этому.

***

Этим же вечером, когда Мэлли уже спит, раздается стук в дверь, и Микки открывает ее, чтобы обнаружить, что перед ним стоит Йен.

Честно говоря, он не удивлен.

- Нам нужно поговорить, – голос Йена скорее умоляющий, чем требовательный, а в глазах такая тоска, что у Микки не хватает духу сказать «нет».

- Хорошо, – тихо отвечает Микки и впускает Йена.

Йен идет прямо к дивану и садится на него, как делал миллион раз до этого, и Микки колеблется только секунду, перед тем как последовать за ним. Он усаживается в противоположный угол дивана, так далеко от Йена, как это возможно, но все равно этого недостаточно, чтобы не чувствовать тепла от присутствия Йена, прокрадывающегося Микки под кожу. Он не думает, что чувствовал тепло хоть мгновение с тех пор, как они расстались – это как будто погрузиться в чертову ванну, и он ненавидит себя за то, что хочет, чтобы это никогда не кончалось.