The Beginning of the End (СИ)

Потом они вернулись назад: Аббас на прощанье робко пожал своей невесте руку. А Роза чувствовала, что ей уже жаль расставаться.

Ступив в каюту, англичанка обнаружила, что Меилы нет. Сердце у нее екнуло.

Конечно, госпожа могла просто отлучиться в уборную или пойти немного размяться - но Роза уже знала, что это не так. Ее хозяйка тоже ходила на свидание…

Меилы не было долго - так долго, что Роза начала бояться. Но когда служанка уже почти решилась выйти поискать, египтянка вернулась.

Казалось, она даже не заметила свою горничную. Меила двигалась как пьяная: она прямо в туфлях повалилась на койку и осталась лежать, подтянув к животу ноги и спрятав лицо. Дышала египтянка как после долгого бега.

Роза помертвела от внезапного стыда и ужаса. Как это называется… сумасшедшие люди, у которых страсть к мертвецам?.. Но ведь Имхотеп жив, и госпожа одета!

Меила медленно села. Да, она была одета - и едва ли ее древний любовник так быстро разобрался бы в современном дамском белье, пришла Розе в голову совсем дикая мысль.

Встретившись глазами с горничной, египтянка качнула головой.

- Нет, - сказала она. - Имхотеп просто усыпил меня. Когда я с ним, я перестаю быть собой, и переживаю то, что у нас было… еще сильнее, чем тогда. Сильнее, чем в первый раз. Как будто первозданные чувства, какими их сотворил Бог.

Роза благоговейно сложила ладони: ей передалось экстатическое волнение хозяйки.

- У меня и Имхотепа пока есть только наше прошлое, - сказала египтянка. - Понимаешь?.. Так же, как у нашей страны. Но совсем скоро мы породим наше будущее.

* Подразумевается, конечно, английское “you”, не имеющее числа.

========== Глава 21 ==========

В Каире планировалось сделать остановку в доме Меилы - не больше, чем на пару суток, чтобы снарядить экспедицию в оазис.

Хотя Хафез узнавал расписание судов, следующих из Лондона до Египта: у них было в запасе достаточно времени, чтобы оставить позади преследователей. Но теперь свои планы Хафезу и его людям пришлось подчинить Александру О’Коннеллу - мальчику, который, хотя и оказался удивительно смышленым и стойким для своих лет, оставался все же мальчиком своих лет, и не мог носить браслет Анубиса бесконечно. Пусть это украшение благодаря своим магическим свойствам не натирало ему руку, браслет мог в скором времени убить своего носителя.

Об этом Хафезу сказал Имхотеп незадолго до прибытия: в какой-то миг древний египтянин это понял и даже высчитал число дней, за которое следовало достичь Ам-Шера.

- Мальчику придется вести нас, - сказал Имхотеп. - Однако он умен и знает больше, чем знали в мое время самые сведущие книжники.

Верховный жрец Осириса усмехнулся. Невелика заслуга много выучить, если тебе в легкоусвояемом виде преподносят знания, которые великими трудами собирали тысячи твоих предшественников.

Хафез склонил голову. Он был совершенно согласен: и зазнайство высококультурных европейцев, хозяев мира, его тоже немало выводило из себя.

- Нам поставить в известность мальчика, мой господин?

- Нет, - под черной глянцевитой неподвижной маской Хафез угадал улыбку мумии. - Сын О’Коннелла уже догадался, что необходим нам, но не следует прежде времени угрожать ребенку смертью. Неизвестность также поможет смирить его.

Имхотеп отпустил Хафеза движением руки в черной перчатке.

Старый египтянин ушел кланяясь и пятясь: как когда-то его далекие предки, дети Та-Кемет, общались с вышестоящими. Хафез закрыл дверь со всегдашним смешанным чувством страха, отвращения и преклонения перед этим существом.

Имхотеп оставался собой - и, в то же время, необычайно быстро осваивался. Он уже мог понимать обращенную к нему английскую речь, что намного упростило общение.* Конечно, в значительной степени благодаря телепатии: но если Имхотеп пожелает овладеть английским языком, это не займет много времени.

Другое дело, что говорить на языке О’Коннеллов верховный жрец Осириса, скорее всего, сочтет ниже своего достоинства. А вот коптский язык, на котором говорят в египетских христианских храмах, ему может показаться близок…

У Хафеза голова пошла кругом от всех предположений касательно будущего Египта, которым завладеет Имхотеп. Но строить такие предположения еще слишком рано.

Они благополучно сошли на берег, и до дома своей возлюбленной Имхотеп доехал на машине. Он, очевидно, считал все эти устройства, на которые взирал с таким спокойствием, чем-то вроде бытовой магии людей будущего… хотя объяснить Имхотепу принципы работы, скажем, паровой машины или лифта при необходимости можно будет гораздо быстрее, чем современному школьнику. Их повелитель был не только незаурядно умен, но и мог читать мысли тех, кто желал их ему сообщать.

Неожиданно Хафезу стало страшно - а не способен ли Имхотеп читать мысли своих приближенных вне зависимости от их желания?..

Но нет, едва ли. Иначе Хафезу бы уже не поздоровилось.

Или просто мумия слишком хорошо скрывала свои чувства? Искусство, которым во времена Имхотепа должен был владеть любой значительный царедворец. Как бы то ни было, о том, какого мнения о нем Имхотеп, Хафезу оставалось только догадываться.

Оказавшись в доме Меилы, Имхотеп похвалил его - и было видно, что искренне.

- Я хотел бы жить в таком дворце, - сказал он. - Это настоящее, не забывшее о прошлом.

Меила была очень польщена.

- Я счастлива, что ты одобряешь меня, дорогой брат*, - ответила она на языке Та-Кемет.

Ее домашние слуги не посмели спросить, кто такой новый гость госпожи. Хотя, возможно, Имхотеп воздействовал на них. Наиболее поддавались его гипнозу те, кто привык исполнять приказы не задумываясь.

Алекс осматривался в доме египтянки с напускным безразличием - впрочем, что мог понимать ребенок? Однако то, что его похитительница богата и способна на многое, он сообразил.

Меила, глядя на потерянного мальчика, потрепала его по светлой макушке. Совсем недавно ей пришлось так же несладко… Меила Наис осталась совсем одна в мире жестоких взрослых.

- Устал, малыш? Ничего, уже недолго.

Алекс не нашелся, что ей ответить, хотя до сих пор хорохорился. Меиле стало немного жаль его - но совсем чуть-чуть.

Его еще могут спасти любящие родители - а кто спасет ее?..

Таков этот мир, малыш, подумала египтянка.

Меила приказала отвести Алекса в ванную комнату и выкупать, если понадобится, силой; а всю его одежду постирать. Она уже очень в этом нуждалась. Придется также достать что-нибудь на смену…

Отправляясь принимать ванну, Меила снова подумала об Имхотепе. Каким мучением, верно, было для него теперешнее состояние - ведь даже простолюдины в Та-Кемет были опрятны и часто мылись и стирали свое платье; а уж жрецы, одно из названий которых было “чистый”, каждый день брили голову и тело и совершали омовения по нескольку раз в сутки.

Но скоро ее возлюбленный снова сможет заботиться о своем теле. Как только станет прежним.

Меила знала, что для этого нужно, и не испытывала по этому поводу никаких колебаний. Хафез думал точно так же.

- Ну конечно, мы принесем жертву при первой возможности, - сказал ее руководитель, когда он и Меила снова встретились внизу в гостиной. - Лучше всего - этих троих воров, которые оказались ни на что не годны. Их никто не будет искать.

Меила засмеялась.

- Главное, чтобы они сами объявились.

Она знала, что Хафез поручил своей шайке вновь отыскать проклятый ларец, в котором некогда содержались ее канопы - органы Анк-су-намун.

- Они слишком глупы и слишком жадны, - сказал Хафез. - И думают, что мы еще глупее. Несомненно, они явятся, чтобы снова попытаться нас надуть.

Хафез нанял частный поезд, чтобы Имхотеп путешествовал со всеми возможными удобствами, - в этот раз без всякого посредства Имхотепа. Его повелитель только предупредил, что время поджимает.