Несчастный случай (СИ)

Я поднял глаза на врача и закивал, продолжая думать о своем. Грустно? Нет, сегодня мне не грустно. А вчера я и правда был расстроен. Тэхен и Джин продолжали меня избегать. Я решился заговорить с ними лишь позавчера ближе к ночи, когда все мы укладывались спать. Я просто поднялся со своей кровати и довольно смело подошел к двухэтажной кровати братьев. Тэхен лежал наверху и смотрел аниме на телефоне, а Джин сидел на нижнем этаже кровати, оперевшись спиной о стену, с ноутбуком на коленях. Уверенности у меня поубавилось. Я присел рядом со старшим братом. Он не обратил на меня никакого внимания. Сначала я хотел весело кинуться ему на шею и попробовать замять конфликт, но потом передумал. Я осторожно пододвинулся к брату и положил голову на его плечо. Сокджин напрягся, моя голова норовила вот-вот соскользнуть с его напряженного плеча.

— Что тебе нужно? — Брат не отрывал глаз от экрана ноутбука. Я легонько сжал в пальцах рукав его футболки и, потупив взгляд, пролепетал:

— Прости меня, пожалуйста. Я был не прав.

Джин перевел взгляд на мое отражение в экране ноутбука. Я продолжил:

— Мне уже лучше.

— А мне нет, — отрезал Джин и отодвинул меня от себя.

— Ко мне вообще не подходи, я тебя боюсь, — заявил Тэхен с высоты своего лежбища. Я резко выдохнул и замотал головой из стороны в сторону.

— Нет, так не годится! Это я, ваш брат, со мной все нормально, давайте жить дружно!

Ответом на мой вопрос послужило всеобщее молчание. Это мне совсем не понравилось. С нетерпеливым рыком я накинулся на Джина, оттолкнув в сторону его ноутбук, и принялся всячески его тискать.

— Джин, ты же взрослый и умный, почему ты не понимаешь, что со мной все в порядке?

Мой старший брат начал активно отбиваться от меня.

— Именно потому, умный, я не хочу с тобой разговаривать, отстань.

— Не отстану!

— Я старший и строгий, отпусти меня!

Между нами завязалась нешуточная драка. Джин треснул меня подушкой. Я не терял решимости и наступал, потому что по моему опыту такие драки должны непременно заканчиваться перемирием. Но старший брат так не считал. Он сбросил меня на пол и равнодушно объявил:

— Мы с Тэхеном объявляем тебе бойкот.

— Но почему? — Я сел на полу, пытаясь отдышаться и неловко улыбаясь.

— Потому что послезавтра тебе опять ко врачу, не пытайся нас обдурить, окей?

Я поднялся с пола. Я совершенно не понимал, почему нельзя общаться со мной из-за больницы.

— Я… — К горлу подступил противный комок, и я сильно нахмурился. — Я не сумасшедший. Это просто терапия, понятно вам?!

Тэхен показал мне язык, а Джин сказал, как отрезал:

— Скажешь, когда она закончится.

Так и закончился наш разговор ничем. Мне было тяжело находиться в одной комнате с братьями, и я ушел вниз. Там я налил себе сока и уселся на большой диван. В моей груди бурлили эмоции. Но я пообещал себе, что больше не покажу никому своей грусти. Тем более двум этим противным братишкам. Моя сестра никогда не была такой. Я пытался успокоить себя хоть чем-то, но понимал, что все дороги к спокойствию ведут к поддержке с чьей-то стороны. Мне очень сильно хотелось, чтобы кто-то просто обнял меня, похвалил, сказал, что я хороший ребенок. Разве это так сложно? Моей маме никогда не было сложно.

Я понял, что сейчас сойду с ума от переполнявших меня воспоминаний. Нужно было что-то делать. Может быть, почитать книжку? Недавно мне подарили хорошую книжку про волшебный мир, где такие проблемы, как мои, разрешаются на раз-два и разрешаются всегда хорошо. Может, мне действительно стоит уйти с головой в этот прекрасный мир? Нет, сейчас я испорчу себе зрение, потому что темно, так мама говорит. Может, лучше стоит посмотреть телевизор? Но уже поздно. Меня обязательно отругают за то, что я так поздно сижу перед телевизором. В конце концов, мои размышления привели меня к тому, что я хотел бы возобновить занятия танцами. Но мне совсем не хочется видеть танцующих Джина и Тэхена после того, что они сказали мне. Могу ли я стать танцором-одиночкой? Таких много. Вот и я стану.

Зал был залит лунным светом. Я сидел на диване тихо, поджав под себя ноги, с пустым стаканом в руках. Я посмотрел на лестницу, ведущую наверх. Никто ко мне не собирался спускаться. Я поставил стакан на низенький столик, медленно спустил ноги на пол и встал. Никто же не услышит меня?

Я выпрямился и посмотрел на луну, висящую за окном, как большой, отполированный пласт перламутра. Она навевала на меня романтическое настроение, превращавшее все мои грустные мысли в тихую, печальную мелодию. Для разминки я потянулся. Затем я выбросил правую руку в сторону и сделал упор на правую ногу. Я подскочил на самых носочках, закружился. Я никогда не хотел быть балеруном, но сейчас не мог танцевать что-то другое, а не этот хаотичный и плавный танец. Я взмахивал руками, мыча родившуюся в голове мелодию себе под нос. Нежный и печальный танец перерастал во что-то яростное. В моей голове гремел оркестр. Нескончаемая композиция все же стремилась к своей кульминации. И тут все стихло с ударом двери где-то вдалеке. И теперь в моем мозгу осталась лишь одна мелодия. Песня, разрушившая мои мечты. Мои ноги подогнулись и я осел на пол, не в силах делать ничего.

— Хосок, почему ты не спишь?

— Не спится, — я встал с пола и направился на лестницу, пытаясь обойти отца. Но тот придержал меня за плечо.

— Посмотри в окно, сходи в душ, посчитай до ста, что же бродить просто так?

Я вздохнул. Сказать ему или нет? Я решил быть честным, но не до конца.

— Мне не очень хочется возвращаться в комнату.

— Почему? Если Джин и Тэхен обижают тебя, то я с ними поговорю.

— Нет, — я не хотел передавать мой с Джином разговор отцу. — Все в порядке, просто…

Теперь мне нужно было сказать, что братья не способны меня поддержать, но… Я стыдился этих слов. Потому что Джин и Тэхен — родные дети моих приемных родителей, и, если я буду наговаривать на них, это будет очень некрасиво. Мало ли что папа может подумать? Вдруг он сделает выводы, что я настраиваю его против Джина и Тэхена? Мне нужны не разбирательства, мне нужны добрые слова. Только и всего. Наверное, вид у меня был настолько расстроенный, что старший Ким понял все без слов.

— Может, мне лечь с тобой в гостиной?

Я смог лишь кивнуть.

Мы разложили большой диван, на котором я сидел до этого, и перетащили на него постельное белье. Меня воодушевило то, что мой приемный отец повел себя так чутко по отношению ко мне, не бросил меня одного, когда я думал, что остался один-одинешенек.

Ким Хёнгем сделал мне горячий шоколад и посмотрел со мной интересный фильм. Мне было немного стыдно за это, ведь ему нужно было рано вставать на следующий день. Но это было и приятным в то же время. Именно этого мне и не хватало.

Засыпал я под мерный шум машины за окном, совсем не чувствуя себя неловко в объятьях приемного родителя. Отец давно уже заснул, а я только-только проваливался в сон. Я чувствовал себя маленьким ребенком, которого оберегают и никому не дают в обиду. Я был почти счастлив.

Когда мой отец проснулся, я уже не спал, хотя было достаточно рано. Я сидел на диване, закутавшись в одеяло.

— Хосок, ты давно не спишь?

Я кивнул.

— Проблемы со сном? — Отец сел на краю кровати, глядя на меня.

Я не ответил на его вопрос. Я напряженно думал о своем.

— Я до сих пор не был на маминой могиле.

Мужчина нахмурился и потер пальцами лоб.

— И то верно. Тебя же не выпустили из больницы?

— Да. Я просил, но меня не пустили, — полушепотом сообщил я.

— Я думаю, ты имеешь право там побывать, — отец поднялся и принялся сворачивать свое одеяло, чтобы отнести его наверх.

— Если ты быстро умоешься, поешь и соберешься, то мы можем успеть съездить до моей работы.

— Ты так уверенно говоришь… А ты знаешь, где мама?

Мужчина на секунду задумался и затем кивнул.

— Да, думаю, что знаю, на каком кладбище. Место только не знаю.