Несчастный случай (СИ)

— Рассказывать, — я устремил свой взгляд в потолок. Сейчас этого не было особо видно, но на потолке были нарисованы флюоресцентной краской звезды, которые зажигались во тьме. Вид самодельного космоса успокаивал меня.

— У Хосока папа был американцем, поэтому у него волосы рыженьким отливают. У него длинное лицо, — Чимин немного растягивал слова, видно, рисуя перед глазами портрет давнего знакомого. Я делал то же самое, задумчиво покусывая и облизывая губы. — Очень длинное. Прямой нос. Глаза каре-зеленые. И передние зубы большие, но ровные, — Чимин посмеялся собственным мыслям. — Он немного выше тебя. Ну… вот и все, я думаю.

Я попытался представить себе лицо Хосока, но получалось плохо. Мозг блокировал все мои попытки. Я чувствовал себя раздосадованным и начал царапать свои руки ногтями.

— Я не вижу его, — сообщил я Чимину. — Может, у тебя остались воспоминания? Наши общие? Я понимаю, что ты больше был заинтересован мной, но…

— Это неправда! — Пискнул Пак.

— Но… — Я остановил Чимина, сев на постели. — Может, есть хоть что-то…хоть что-то, что я вспомню? — Я уже отчаялся. Я чувствовал себя глупым.

Парень задумался.

— Я помню, что… — Наконец, произнес он. — Всем вокруг не нравилась ваша дружба. Братьям Хосока, его классному руководителю, психологам из больницы…

— Психологам? Поподробнее.

Чимин посмотрел на меня как-то неуверенно. Он говорил теперь очень медленно.

— Вы вместе ходили в одну психиатрическую клинику. Хосок говорил, что вы там познакомились.

Я вздрогнул.

— Ух ты, — это все, что я смог вымолвить. Потом я кинул взгляд на Чимина и пояснил:

— Понимаешь ли, мне недавно приснился сон…

И я принялся пересказывать другу свой сон, который я видел в больнице.

— Это же не случайность? — Вопрошал я в сильном волнении.

Чимин выключил утюг и сел рядом со мной. Его глаза бегали. Он тоже распереживался.

— Я не могу сказать наверняка, правда ли это, — заговорил парень после продолжительного молчания. — Почему-то, Хосок не рассказывал мне об этом в подробностях. Хотя это и понятно, — тут Чимин загрустил. — Мы с ним совсем перестали общаться… А потом я потерял его из виду. Никто не знает, где он. Я плохой друг…

Между прочим, я тоже рассказал Чимину не все, каюсь. Я довольно мало говорил о своих враждебных чувствах, но все же эта тема была затронута.

— Но почему ты испытывал к нему неприязнь? — Блондин говорил все тише и тише. Он очень сильно расстроился, и теперь у него были на то личные причины.

— Может, вы просто поссорились? Или он куда-то уехал, а тебе стало обидно? Вот и сон был такой весь…плохой? — Чимин шмыгнул носом.

— Я не знаю, — я посмотрел на Пака и растерялся. Мой впечатлительный знакомый поджал ноги, ссутулил плечи и теперь выглядел еще меньше, чем был на самом деле. У Чимина разве что капля с носа не свисала.

— Эй, зачем ты накручиваешь себя? — Я слегка приобнял Пака за плечи и покачал его из стороны в сторону. Чимин часто-часто взмахивал ресницами.

— Я же совсем тебе теперь не могу о нем рассказать, — просипел он. — Я был плохим другом для Хосока. Да, д-да, — Чимин сжал кулачки. — Может, он и вел себя странно, но я должен был поддерживать связь с ним… Хоть он и был помешан на общении с тобой…

— Так ты ни в чем не виноват! — Не вытерпел я. — Это я должен обо всем помнить! И мне стыдно, что я не помню… Честно, — выдохнул я.

Я соскользнул на пол и сел перед Чимином на корточки, заглядывая в его раскрасневшееся лицо.

— Мне жаль.

Я ни в чем не разобрался, но сейчас мне было не до этого. Этот парень прямо-таки трясся от горя.

— Я же искал его… — Шепнул Пак.

— Искал?

— Да. Пытался связаться с семьей.

— И как? — Мы говорили все тише и тише. И наконец Пак совсем тихо произнес:

— Все тщетно. Семья переехала. Хену я видел в последний раз на концерте. У нас не было возможности поговорить, но я поздоровался с ней. Потом мы встречались еще раз, но она говорила, что с Хосоком все в порядке, мол, он просто уехал и очень занят. Говорила, что они расстались. А когда я спросил о том, общаетесь ли вы с ней, она сказала только то, что ты не хочешь с ней говорить, хотя она и пытается наладить связь с тобой.

— Это правда, я избегаю ее, хотя и сам не знаю, почему. Хена сама предлагает мне поговорить, но я сомневаюсь, что это насчет моего прошлого.

— А вдруг… Ты все же попробуй, — Чимин шмыгнул носом. Он немного успокоился и теперь сидел передо мной, скреб кожу вокруг ногтей и шумно выдыхал. Я снова пересел на свою постель и предложил парню сходить на кухню за чаем, а потом посмотреть какой-нибудь фильм. Пак согласился.

— Только мне нужно догладить твои вещи.

— Забей, пожалуйста, я сам потом как-нибудь, — я проявил доброту на фоне того, что мой мозг буквально разбухал от всей информации, что ему предстояло переварить. Мне показалось, что все то время, что я заваривал чай, я не думал ни о чем, настолько я был измотан.

Стоило мне только войти в комнату с чашками в обеих руках, как Чимин бросился ко мне. Я чуть чай не пролил.

— Дурак! Дурак! — Выкрикивал он.

— Я знаю, что я глупый, — я поставил чашки с горячей жидкостью на стол.

— Да нет же! Я дурак! — Пак прямо-таки подпрыгивал от негодования. — У меня сохранились фотографии Хосока! И последняя переписка с ним!

Меня пот прошиб.

— Да? — Очень медленно спросил я.

— Да! — Чимин сунул мне в руки свой телефон. — Вот же переписка… Это все, что он писал мне в последний раз.

— Почти полтора года назад…

Вот оно — доказательство того, что Хосок реально существует. Оно прямо передо мной. Действительно диалог был наполнен общими холодными фразами вроде «у меня дела», «ладно», «привет», «пока». Тут я наткнулся на сообщение, отправленное Хосоком Чимину:

«Прости, у нас с Юнги в планах смотаться за город, я правда напишу тебе потом»

И ответ Чимина:

«Хорошо. Только точно напиши мне!»

— Ну, вот, и после этого почти ничего не писал, — вздохнул Пак.

— А фото?

Чимин открыл вложения к диалогу.

— Вот.

Меня вновь прошиб холодный пот. Я видел во сне его, в этом нет сомнений. На снимке я стоял рядом с мальчишкой из своего сна и выглядел крайне радостным. Я с трудом оторвал взгляд от экрана телефона и вовсе отвернулся от него.

— А у меня ничего не осталось. Совсем.

— Удалил, может? — Предположил Пак. — Ну, хоть у меня осталось.

— Да… Осталось.

Пили чай мы в молчании. Я вытащил из ящика стола шоколадку и протянул другу. В такой же тишине я задвигал в угол гладильную доску с горой вещей на ней. Я все надеялся, что из этой горы выпадет незнакомая мне вещь, которая, совершенно внезапно, окажется вещью Чон Хосока. Я бы уже ничему не удивился. Но такое только в кино случается.

Пак сходил в душ, я предоставил ему что-то из своей домашней одежды и подушку с одеялом. Выселять на пол я никого не стал. Моя кровать была достаточно большой, чтобы на ней мог спать кто угодно, кроме меня. А предрассудков у меня не было. Мой долг как гостеприимного хозяина был выполнен.

Я выключил свет, нашел на ноутбуке одну из своих любимых комедий и включил. Напряжение спадало. Чимин смеялся и начинал чувствовать себя счастливым в моей компании. Я много шутил, обещал ему на следующий день показать все интересное, чем я только занимаюсь. Мне было сложно успокоиться, но я себя пересилил. Только начала болеть голова.

К концу фильма нас обоих уже клонило в сон. Я отложил ноутбук на стол, жмурясь от тупой, пульсирующей боли в голове и завернулся в одеяло. Я старался занимать как можно меньше места на кровати. Чимин разбирался с выданным ему мною одеялом и много ворочался. Я лежал на боку и не понимал, хочу ли я спать по-настоящему. Мне было больно, но идти за таблетками не хотелось. Чимин фыркал. Представляю, как его будущая девушка будет умиляться на него. Маленький, ведет себя, как кот, ей богу.

Наконец, Чимин повернулся на спину и огорченно выдохнул.