Несчастный случай (СИ)

Я с надеждой посмотрел на отца и вновь кивнул. Хоть мне и предстояло увидеть то, что расстроит меня, я немного воодушевился и понесся в ванную. По пути я чуть не снес свою приемную мать, которая спускалась в зал для того, чтобы приготовить завтрак. Братья уже проснулись. Тэхен окликнул меня из детской:

— Куда так спешишь? К пси…

Джин одернул его. Я считаю, что старший сделал правильно. Потому что это было уже откровенным издевательством. Но я не успел обидеться. Я в спешном порядке чистил зубы, мылся, даже поел я очень быстро, практически не прожевывая пищу. Ким Минсо смотрела на меня с удивлением.

— Куда ты торопишься, подавишься же, — приемная мать смотрела на меня с испугом. Но муж объяснил ей:

— Мы собираемся съездить на кладбище. Хосоку нужно это.

Джин с Тэхеном, которые еще вчера со мной не разговаривали, заинтересовались этим делом.

— Может, нам поехать с вами?

— Зачем? — Отец отнес чашку из-под кофе в раковину и сполоснул ее. — Это вам не просто прогулка. Если Хосок захочет, чтобы с ним кто-то был, то поедете, а так…

Братья посмотрели на отца умоляюще. Джин подошел к нему и что-то шепнул родителю на ухо.

— Пусть едут, — я вздохнул и тоже помыл за собой посуду. Я уже был одет в полосатую рубашку и короткие джинсы, хотя моя вторая мать и не разрешала пачкать одежду за столом. Я был настолько взволнован, что как-то забыл об этом. Джин и Тэхен были довольны, хотя я не понимал, чему они радуются. Поездке? Но разве приятно ехать на кладбище со мной? Я же псих. Я поджал губы и молча нахлобучил на голову кепку.

День выдался солнечным. Стрекотали цикады, в нагретой машине было душно. Отец открыл два передних окна и сел в машину, быстро пристегиваясь. Второе место впереди досталось Джину, который был уже достаточно взрослым, чтобы удостоится чести сидеть впереди. Мы же с Тэхеном уселись на заднем сидении. Я изредка поглядывал на него, отсев поближе к двери и облокотившись на нее. Прямо под окнами нашего дома располагался небольшой фонтан, в котором весело шумела и дробилась в искры вода. Машина стояла совсем близко к нему, и брызги изредка залетали в окно со стороны Джина. Я прижался щекой к стеклу и прикрыл глаза. Я чувствовал, как влага оседает на моих ресницах. Тэхен сильно дернул меня за рукав.

— Пристегнись, — напомнил он. Я пристегнулся и показал брату язык, просто так, от вредности. Младший братишка в долгу не остался. Он скорчил смешную рожицу и, дотянувшись до моей коленки, пощекотал ее. Это было невыносимо и я захихикал. Тэхен тоже засмеялся. Мне казалось, что он уже давно на меня не сердится. Мальчик был таким, как всегда. Он дурачился и вертел головой по сторонам. Ему всегда все было интересно. Я заулыбался. Тэхен вставил в правое ухо один наушник, а второй протянул мне. Я неуверенно потянулся за наушником. А вдруг в этом доброжелательном действии кроется какой-нибудь подвох? Но я все же принял безмолвное предложение Тэхена. И ничего ужасного не произошло. Отец обернулся на нас, проверив наше положение, и автомобиль тронулся с места.

Кванджу — это очень красивый город. Я считал его идеальнейшим местом на планете. Здесь столько развлечений и столько культурных достопримечательностей. Кванджу — древний город. Он славится своей историей, рассказывающей о восстании революционеров здесь в 1900-х годах. Но при этом город утопает в зелени. Среди небоскребов и промышленных зон прячутся огромные парки отдыха, стадионы, концертные площадки. Через весь город тянется река, пересеченная громадными мостами. А за городом горы, неприступные горы, склоны, на которых раскинулись густые леса и чайные плантации, необъятные просторы. И мы такие маленькие по сравнению с величием природы, поэтому нас и хранят от бед эти горы, укрывшие нас в райской бамбуковой долине.

Будь моя воля, я бы никогда не покинул Кванджу. Я бы вечно гулял по улицам, вдоль которых тянулись развалы с предметами ручной работы, вечно лежал на траве в парке, раскинув в стороны руки. И тогда, в день поездки на кладбище, моя боль притупилась, когда просыпающийся город встретил меня фасадами светлых зданий, будто впитавших в себя солнечный свет. Было очень жарко. Август здесь — самый жаркий месяц. Передо мной стоял выбор: либо отодвинуться от окна, чтобы солнце не прожгло во мне дырку, либо наоборот придвинуться к нему как можно ближе, чтобы смотреть на проплывающий мимо пейзаж. Я вытащил из уха наушник Тэхена, избрав второй вариант.

На самом деле в последнее время я почти не слушал музыку на своем телефоне. Просто не хотел. Но длительная поездка в автомобиле приемного отца пробудила во мне воспоминания, и я вытащил из кармана своего небольшого рюкзака телефон с наушниками, которые лежали в кармане просто так. Мне нужно было чем-то отвлечься, а смотреть в окно — то, что нужно.

Иногда блики солнца в зеркале заднего вида слепили меня, но в общем, из окна мне открывались пускай и обыденные, но приятные картины. Мимо проплыл торговый центр. Людей здесь было не много в такой ранний час, но центр все равно кипел жизнью. Джин, сидящий впереди, с умным видом читал надписи на дорожных знаках, направляя отца к цели. Зеленые железные баннеры были огромными, надписи на них были продублированы английскими буквами. Я очень гордился тем, что мне хорошо давался английский язык, и тоже переводил взгляд с городских пейзажей на знаки. Мы начали заворачивать с главной, широкой дороги. Мимо часто замелькали деревья. Мне сложно сказать, сколько точно по времени мы ехали, но мне казалось, что до кладбища мы ехали минут пятнадцать.

Городское кладбище не было сильно заросшим, и выложенная плитами дорожка не уходила в низину. Кладбище выглядело как парк. Оно было таким же ухоженным и чистым. Только отдыхали здесь не живые, а мертвые.

Я вылез из машины и медленно зашагал к выкрашенным черной краской воротам. За моей спиной хлопнули двери автомобиля. Тэхен, Джин и отец шли за мной следом, чуть отставая. Приемный отец закрыл двери и остановил нас.

— Мне нужно сходить кое-куда. Я быстро.

Я стоял рядом с братьями. Я не заговаривал с ними, потому что не был уверен, что они доброжелательно настроены по отношению ко мне. А мужчина пошел к ближайшему магазинчику с цветами. И вернулся он с четырьмя розами в руках, которые были попарно обвязаны лентами. Отец вручил мне цветы молча. Да и не требовалось никаких слов.Я шумно выдохнул и вступил на территорию кладбища.

— Не спеши, нужно спросить, куда нам идти, — окликнул меня Ким Хенгем. Я остановился и огляделся. За раскидистым кленом в нескольких метрах от меня начинались могилы. Я одновременно хотел и не хотел идти в ту сторону. Начинало припекать, и мной постепенно овладевала непреодолимая вялость. Мой приемный отец тем временем уже спрашивал у местных работников, куда нам нужно идти.

— Вправо от главной дороги? Спасибо большое.

Я обернулся на звук шагов. Джин и Тэхен больше не улыбались. Я до конца так и не понимал, зачем братья напросились с нами. Но выглядели подростки серьезно.

Мы неспешно брели по дорожке, виляющей между памятниками. Отец сверялся с ориентирами.

— Направо, мальчики, — возле разросшегося кустарника мужчина завернул, прошел несколько шагов и остановился, а затем пошел прямо по траве к одному из десятка одинаковых черных памятников. Братья неуверенно шагнули за ним, а я теперь замыкал шествие.

— Вот они, — тихо и печально произнес Ким Хенгем. Меня пропустили вперед. Воздух вокруг меня словно бы превратился в силовое поле и не пускал меня к могилам. Но я пересилил себя и прошел к надгробиям, опускаясь перед ними на колени. Я был в некоторой растерянности. Мне не хотелось верить в то, что на памятниках действительно высечены имена моих матери и сестры. Сколько уже времени прошло? Около двух месяцев. Это так мало для того, чтобы оправиться от горя.

Слезы потекли из глаз сами собой. Я даже не пытался их скрывать. Цветы в моих руках дрожали вместе со мной, и на землю с бутонов опадали лепестки. Я поторопился положить розы перед памятниками, чтобы они совсем не рассыпались в моих руках. Я обеими руками закрыл лицо и горько заплакал. Братья присели рядом со мной, мягко обнимая меня за плечи. Впечатлительный Тэхен тоже начал плакать, и даже Джин пустил слезу.