Стон (СИ)

Загаженное белье напоминало о недавнем позоре, и со дна души поднималась гнилая муть. Он не мог дождаться минуты, когда окажется в доме, перед дверью, не имеющей больше ключа. Но теперь это не было для него проблемой — если надо, он вскроет эту чертову дверь зубами, и войдет в свою тайную комнату, вдохнув воздух заброшенности и забвения.

И Трон, терпеливо ожидающий своего торжества, разорвет наконец его никому не нужное тело.

И он истечет черной кровью, отравленной любовью и непонятным страхом, заливая ею подножие своего былого величия.

И подохнет. Повиснет на гигантском искусственном члене, словно нанизанная на вертел свинья.

Жажда смерти была огромна.

Но, подъезжая к дому, Садерс сходил с ума от желания вернуться назад — в скромную чистенькую квартирку, к солнечной кружке и теплому сумраку, умоляя дать ему шанс, целуя холодные пальцы, так страстно мечтающие сомкнуться на его кадыке.

Он знал, что не сможет убить себя, пока тот, кто адски его измучил, продолжает жить и дышать; он понимал, что закончит свои дни в психушке, если хотя бы частично не избавится от затмевающей разум обиды. И только одно способно ему помочь — уверенность, что тому, кто так безжалостно её причинил, больнее стократ.

***

Шерлок не мог надышаться Лондоном.

Он никогда не заострял внимания на том, что его окружает: не смотрел по сторонам, не замечал красоты и величия зданий, яркости витрин, живописной пестроты людского потока. Так было когда-то. Теперь он всем этим наслаждался, впитывая каждую мелочь, на собственном опыте убедившись, как легко лишиться того, чья значимость в твоей жизни невелика, и что потом оказывается бесценным.

Каждый день он окунался в водоворот улиц и площадей, то прогуливаясь размеренным шагом, то несясь выпущенной стрелой. Устав до хруста в коленях, он садился за столик первого же попавшегося кафе и долго пил кофе, с интересом вглядываясь в лица посетителей и прохожих.

Он не был уверен в слежке, к тому же, обладая хорошим сенсорным восприятием, присутствие Садерса он почувствовал бы мгновенно. Тем не менее каждый его выход из дому был не только стремлением восполнить упущенное или желанием лишний раз убедиться, что страх на самом деле исчез. Прежде всего это был вызов: видишь, я ко всему готов, и я не боюсь.

Его стремительную походку и распахнутое пальто можно было увидеть и на самой глухой, безлюдной улочке Лондона, и на Бульваре Миллионеров…

Он больше не сторонился брата, который при каждой встрече настороженно вглядывался в его лицо. Два месяца сумасшедшего, доходящего до истерии волнения обострили все чувства Майкрофта Холмса, и Шерлоку трудно было скрывать от него будоражащее предвкушение — скоро, очень скоро Садерс появится на арене развернувшейся между ними войны. Посмотрим ещё, кто кого, думал Шерлок, я буду сражаться и, если надо, убью.

— Майк, я в порядке. Перестань так пристально вглядываться в мою душу.

Несколько раз он присутствовал на семейных обедах и ужинах, где красочно врал о своем длительном путешествии, маршрут которого определил довольно туманно: «где только меня не носило…» Подробностей от Шерлока и не ждали.

Майкрофт розовел вежливо улыбающимся лицом, и эта едва заметная краска смущения казалась Шерлоку гуще и багровее крови.

Очень хотелось спросить о Садерсе. Их совместное фото на поле для гольфа так и стояло у Шерлока перед глазами. Но с точки зрения логики свой неожиданный интерес к этому гражданину мира объяснить было бы сложно — никогда раньше Шерлок не проявлял любопытства к подробностям жизни элиты, равнодушно воспринимая попытки Майкрофта ввести его в «курс дела» и раздраженно отмахиваясь.

Разумеется теперь подобное внимание брата насторожит и вызовет массу не заданных вслух вопросов, на которые он будет искать ответ, копая гораздо глубже, чем делал до этого Шерлок. Обладая масштабной информационной сетью, не сравнимой с той скудной и наполовину лживой, которой пестрит интернет, он может накопать о Садерсе то, что насторожит его ещё больше. И неизвестно, куда это его заведет, и чем для него закончится…

Никогда ещё Шерлок так сильно не дорожил своим старшим братом.

*

Заканчивалась третья неделя с памятного появления Сада на Бейкер-стрит, и Шерлок помимо воли чувствовал напряжение. Он ни секунды не сомневался, что о нем не забыли. Только не в этот раз. Но почему доведенный до точки кипения Садерс выжидает так долго, Шерлок не понимал, и это не давало ему покоя, делая мучительным процесс ожидания.

Его подстегивал злой азарт — давай, давай, плети свои сети. Я отвечу так, что сам будешь не рад.

***

Все это время Садерс находился во Франции, впервые осквернив тщательно оберегаемую святыню — дом толстяка Бонне.

Ко всему безразличный, он на неделю заперся с каким-то развратным мальчишкой, который, рассчитывая на щедрое вознаграждение, с алчной радостью предоставил ему свое тщедушное, но весьма умелое тело, и которого потом едва не прикончил, набивая порванный рот купюрами и задыхаясь от ненависти.

В Англию он возвращался, чувствуя себя уставшим от жизни, от себя самого, от своих безумств.

Хватит.

Прекратить эти… странности, и попытаться начать сначала.

Забрать с собой доведенного до отчаянья Ди и скрыться от всего и от всех. Возможно, в родной Италии, на берегу, пропахшем рыбьими потрохами, в той деревушке, где его жизнь начиналась, и начиналась так хорошо.

Но вдохнув запах мокрого, серого утра, Садерс понял, что от судьбы не уйти. Из аэропорта он прямиком примчался на Бейкер-стрит, приказав Сантино медленно проехать мимо дверей.

Что ожидал он найти в этот ранний час, Садерс и сам не знал. Но уже одного только вида запертой двери и задернутых штор было достаточно, чтобы понять: кто из них двоих победит, тот и выживет. И не факт, что победившим окажется он.

***

На исходе четвертой недели в дверь позвонили.

Ни этим утром, ни накануне у Шерлока не возникало предчувствия краха.

Вчерашний день мало чем отличался от предыдущих, с той лишь разницей, что вчера его не тянуло на улицу — он провел этот день, для поздней осени на редкость теплый и солнечный, дома, лениво проживая час за часом и получая удовольствие от неспешности и тишины.

Долго спал, долго стоял под душем, ни о чем не думая и просто существуя, не торопясь приготовил завтрак… Он все делал непривычно долго и основательно, и, пожалуй, только это нарушало ежедневный ритм его жизни.

День пролетел незаметно.

Вечер он провел у камина, размышляя о Садерсе. Он не вспоминал о месяцах плена, не думал о последнем визите — никаких подробностей, никакого стыда. Просто мысли о человеке, так просто разрушившем его жизнь. В том, что его жизнь разрушена, сомнений уже не осталось, но относился к этому Шерлок на удивление безучастно. Важным для него было только одно: не дрогнуть перед очередным нападением, сохраняя пламя отчаянного задора.

Кто кого?

Шерлок был подготовлен к любому вызову.

Свой вызов он Садерсу уже бросил.

*

Заслышав наверху шорох шагов, миссис Хадсон пригласила его на чай.

«Завтрак ты уже проспал, мой дорогой. Чай будет очень кстати».

Звонок раздался в самом начале их мирного чаепития, и Шерлок отправился открывать.

— Мистер Шерлок Холмс?

На пороге стоял привлекательный, слегка утомленный мужчина. Виски, тронутые серебром, добавляли его облику если не утонченного, то в достаточной мере благородного шарма. Карие глаза смотрели открыто и прямо. Приятный человек, промелькнула короткая мысль.

У обочины притулилась полицейская машина, но даже не будь её, Шерлок безошибочно определил бы в посетителе сотрудника Скотланд-Ярда.

— Инспектор?

— Вы позволите?

— Прошу вас.

Указывая на лестницу, Шерлок пропустил мужчину вперед.

Это было начало, с жадным нетерпением ожидаемое им все эти дни.

Все эти дни.

Все.

Но не сегодня.

Инспектор проследовал на второй этаж, Шерлок неслышно ступал за ним, и вышедшая из своей квартиры миссис Хадсон проводила их встревоженным взглядом.