Стон (СИ)

*

Мужчина с интересом огляделся по сторонам, невольно отмечая скромность и непритязательность интерьера.

Любопытно.

— Итак, инспектор…

— Лестрейд. Грегори Лестрейд. Я имею честь знать вашего брата.

— Так вы хорошо знакомы с Майкрофтом? — насторожился Шерлок. — Это он вас ко мне подослал?

— Нет.

— Что именно — нет?

— Нет, я не знаком с вашим братом настолько хорошо, как мне бы того хотелось. Исключительной порядочности человек. Я им восхищаюсь. Мы лишь пересекались несколько раз по долгу службы. И нет — это не он меня подослал.

Лестрейд замолчал.

— Присаживайтесь, инспектор, — предложил Шерлок.

— Пожалуй, на это у нас времени нет, мистер Холмс. Я бы попросил вас как можно скорее одеться и поехать со мной.

— Я арестован? — Волна нестерпимого жара окатила Шерлока с головы до ног. Гнить в тюрьме по ложному обвинению? Банально, вполне предсказуемо, но до крайней степени мерзко. Доказывать то, что, возможно, доказать удастся нескоро, учитывая безграничные возможности его одержимого страстью противника… И неизвестно ещё, как это повлияет на Майка, на его карьеру и на всю его жизнь.

— У меня достаточно веские основания арестовать вас прямо сейчас, — ответил Лестрейд, кашлянув в кулак, — но репутация вашего брата, и мое к нему уважение… Одним словом, пока я не стану этого делать. А вот на месте преступления вам побывать придется, тем более что, как я наслышан, вас этим не удивишь.

— Почему я?

— Одевайтесь. — Странным взглядом он окинул волосы Шерлока. — Во всем разберемся на месте.

*

Несомненно, когда-то он был очень красив. Он и теперь ещё был красив, насколько может быть красивым начинающий коченеть покойник. Лицо, потерявшее краски и выражение, поражало изумительной тонкостью черт, закрытые веки обрамляли ресницы такой черноты, что казались приклеенными.

«Какого цвета у него глаза?» — мелькнула мысль.

Дорогой костюм, галстук, мягкие и не менее дорогие туфли — молодой мужчина предстал перед Господом при полном параде. Безупречность облика не нарушила даже гладко обритая голова, лоснящаяся приторно ароматным маслом.

«Странная причуда — остричься наголо. Впрочем, это не испортило его красоты».

Полицейская машина привезла его в тупик Turn-again Lane. Садерс не побоялся вызвать у Шерлока презрительную усмешку, используя в своих действиях столь бесхитростный символизм.

— Кто это?

— Этот малый в свое время доставил мне массу хлопот. Да и теперь…

— Кто же он?

— А вам он действительно не знаком?

— Впервые вижу. Такое редкое в своем роде лицо невозможно забыть. Только вот волосы…

Инспектор издал неопределенный звук.

— Кто он, и почему вы решили, что я должен быть с ним знаком? — повторил Шерлок вопрос.

— Я не думаю, что должны, мистер Холмс, учитывая образ жизни покойного, но уточнить все-таки был обязан. Это известнейший в определенных кругах человек. Давид Капоразо*. Странное совпадение…

Шерлок начинал терять терпение.

— Инспектор, его фамилия мне тоже ни о чем не говорит. Раскройте секрет.

— Давид был очень востребованным, дорогостоящим хастлером.

— Кем, простите?

Лестрейд вздохнул.

— Хастлер, мистер Холмс, это мужчина-шлюха.

— Шлюха?! — изумился Шерлок. — Но почему вы решили, что я…

И замолчал, оглушенный догадкой.

Его потрясенный вид настораживал. — Что с вами? Вам плохо?— Лестрейд внимательно вглядывался в обескровленное лицо, отмечая бисеринки испарины, мгновенно покрывшие лоб.

— Все в порядке, инспектор. Не беспокойтесь. — Он попытался сосредоточиться и не потерять нить разговора, но резкая слабость в ногах отвлекала, как и струящийся вдоль позвоночника пот.

— Что же касается его волос, мистер Холмс, они-то и привели меня к вам, — продолжил инспектор и крикнул кому-то из стоящих поодаль полицейских: — Андерсон, принесите записку.

Аскетичного вида мужчина подал пакет, в котором был отчетливо виден сложенный треугольником лист бледно-серой бумаги.

— Наденьте, — немного гнусаво буркнул он, протягивая Шерлоку резиновые перчатки.

— У Давида… то есть, у трупа… Черт, как же зверски я устал, — не выдержал Лестрейд, прижав к вискам пальцы больших, неухоженных рук, и продолжил:— Записка лежала в верхнем кармане его пиджака. Прочтите.

«Кудри, куда прекраснее тех, что я собственноручно сжег у себя в камине, вы увидите по адресу… Уверен, инспектор, вы найдете Шерлока Холмса совершенно великолепным».

Шерлок не мог отвести взгляда от ровных, идеально начертанных букв. Это был тот самый удар, от которого следует рухнуть и больше не подниматься.

Садерс и не думал бросать ему вызов. Он выиграл, даже не начав поединка.

Единственное, что оставалось Шерлоку теперь, это выбрать способ самоубийства, хотя бы внешне напоминающий внезапную, но вполне объяснимую смерть.

— Что это может значить, Шерлок? — Почему-то Лестрейду очень захотелось назвать его просто по имени. — Вам хоть что-то понятно из этой записки?

Шерлок поднял глаза, и прозрачность его взгляда поразила инспектора.

— Только то, что мои кудри исключительно хороши.

Он отдал записку.

— Я могу ехать домой? Или я все-таки арестован?

— Вы что-то знаете, — уверенно качнул головой инспектор. — Но не собираетесь мне помогать.

— Я знаю гораздо больше, чем вы могли бы предположить, и готов поделиться с вами частью своих знаний или догадок. Но это ни к чему не приведет, уверяю вас. Вы никогда не воспримете сказанное мною всерьез.

Лестрейд проводил его долгим взглядом.

Шерлок ни разу не оглянулся. Шел уверенно, не спеша, гордо расправив плечи и приподняв голову, обрамленную хоть и спутанными порывами ветра, но действительно очень живописными локонами. Ничего в его облике не напоминало напуганного или чем-то обеспокоенного человека, но инспектор Лестрейд мог бы поклясться на Библии, что каждый сделанный шаг давался этому парню с огромным трудом.

*

Вернувшись на Бейкер-стрит, Шерлок вспомнил, что так и не спросил у инспектора, как был убит этот мужчина. Но сейчас ему было всё равно, зарезан он, застрелен или отравлен. В жизни Шерлока это ничего не меняло. В его оставшейся жизни…

Недели, дни или часы подарит ему взбешенный отказом Садерс, тоже значения не имело. Сколько бы ни осталось… Решение принято, и другим оно быть не может.

Шлюхой?

Ну уж нет!

Жаль, очень жаль…

И самое главное, всё было напрасно: и унижение, и боль, и стыд.

Перед глазами стояла похожая на могилу комната и узкая кровать, на которой он корчился в собственной моче. Горячий рот отравленного ревностью Ди. Острый запах возбуждения, исходивший от оседлавшего его Садерса. И то граничащее со смертью наслаждение, которое затуманило мозг, когда семя, подобно адскому пламени, вырвалось наконец наружу, опустошая до отказа переполненную мошонку и заливая такое же пламя, бушующее внутри измученного страстью мужчины.

Значит, и такой бывает любовь.

А может быть, только такой она и бывает?

Шерлоку казалось, что он состарился за одно мгновение — одряхлел, покрылся морщинами столетней усталости. Он подошел к зеркалу и пристально вгляделся в собственное лицо. Красивое лицо, будь оно трижды проклято. И по-прежнему молодое, сияющее туго натянутой кожей. Значит, постарела душа.

Умирать не хотелось.

Каждая клеточка, каждая капелька крови жаждали жизни и света.

Шерлок отвернулся.

Подойдя к платяному шкафу, неловкими, замедленными движениями стянул пальто и аккуратно повесил на плечики, стряхнув приставшую к рукаву сухую травинку.

В спальне разделся до трусов, так же аккуратно сложив рубашку и брюки (отнести в прачечную, если для этого найдется часок-другой), и отправился в ванную, где тщательно вычистил зубы, искупался, насухо вытерся и освежился туалетной водой.

А потом, не надев даже белья, лег и, закутавшись в одеяло, мгновенно уснул.

Он спал до позднего вечера, и мог бы проспать до утра, если бы приход Майкрофта не вернул его в ужасающую реальность.