Мелания (СИ)

Бар напоминает ему «Alibi». Он находит забавным, насколько его жизнь в Чикаго отзеркаливается здесь, но в приукрашенном виде. Он никогда не был внутри «Last Call», но в ту же секунду, как входит, видит явное сходство со своим старым прибежищем.

Внутри всего несколько посетителей: старый мужик, привалившийся к барной стойке, парочка возрастных бабешек, хихикающих в угловой кабинке, и какой-то пьяный идиот, пытающийся играть сам с собой в бильярд. И позади барной стойки – Йен, одетый в синюю клетчатую рубашку, которую Микки помнит с прошлых времен, смотрящий на свой телефон и набирающий СМС.

Микки делает глубокий вдох, чтобы отправить сердце из горла туда, где его место, подходит и садится на табурет прямо перед Йеном. Может, таков был план Мэнди?

- Привет, чувак, – Микки старается держаться непринужденно и знает, что у него ни хрена не получается. – Можно мне пива?

Йен долго смотрит на него, но затем наливает ему стакан.

- Ты никогда не бывал здесь раньше, – замечает он.

Микки запихивает внутрь желание огрызнуться в ответ «да ты, блядь, настоящий Эйнштейн», подозревая, что это не очень-то поспособствует общению.

- Ну, Мэнди забрала Мэлли к себе.

- И у тебя свободный вечер?

Микки ненавидит такую формулировку, потому что иногда чувствует, что Мэлли дала ему больше свободы, чем у него было раньше – просто потому, что из-за нее ему пришлось многое поменять в жизни, и он никогда бы не решился на это ради себя, и это сделало его жизнь гораздо лучше. Но это звучит слишком серьезно, чтобы признаваться Йену, когда они просто болтают в баре и Микки даже не знает, какие отношения у них в эти дни.

- Ага, – отвечает он вместо этого. – Типа того.

- И ты решил, что мог бы прийти потусить сюда?

Микки отхлебывает пиво из стакана, который Йен поставил перед ним, и пытается сообразить, что бы такое ответить. Он не может определить по голосу, рад ли Йен, что Микки вспомнил о нем, когда захотел поболтать с кем-нибудь или он злится, что Микки думает, будто может запросто общаться с ним после всего, что между ними было.

Йен смотрит прямо на него. Микки заставляет себя не опускать взгляд, смотрит в ответ, принимает вызов.

- Знал, что ты здесь работаешь, – говорит он, просто чтобы увидеть удивление на лице Йена. – Не хотел тусить с кем-нибудь другим. Плюс дома нет пива.

Повисает молчание, во время которого Микки просто смотрит, и в этот раз, в этот чертов единственный раз, Йен первый отводит взгляд. Микки не помнит, чтобы такое случалось раньше, даже когда у них было много споров насчет чертовых эмоций, но сейчас Йен уступает первый и начинает протирать стакан.

- Хорошо, – говорит он наконец, не глядя на Микки. – Я работаю до двенадцати и не уверен, что ты захочешь пробыть здесь так долго. Тут пиздец как скучно.

- Мне по фигу, – отвечает Микки.

Так что он сидит у стойки, нянчит свое пиво, а Йен обслуживает еще девять посетителей, которые приходят за эти несколько часов. Но в основном, он болтает с Микки, опираясь на барную стойку. Они говорят о разных пустяках, смотрят реслинг по телевизору, который висит в углу, и иногда комментируют его, обсуждают работу и очередные выходки Мэнди.

Ничего важного, ничего, что имеет значение, но почему-то это чертовски здорово. Микки готов признать, что ему не хватало многих вещей, связанных с Йеном: ему не хватало траха с Йеном, ему не хватало поцелуев с Йеном, ему не хватало потасовок с Йеном, и он чертовски скучал по сводящему с ума напряжению, которое он всегда чувствовал, просто находясь в одной комнате с Йеном, но, возможно, больше всего ему не хватало времени, когда они просто были вместе. Накуривались, смотрели кино, играли в видеоигры, слонялись без дела и просто наслаждались их глупыми жизнями.

Микки никогда не был парнем с множеством друзей. Йен был больше чем друг, но кроме этого, он какое-то время был лучшим другом Микки, и лишиться этого было не менее тяжело.

В какой-то момент Микки оказывается единственным посетителем в баре – он удивляется, как вообще это место не прогорело, потому что не похоже, что здесь много чертовой прибыли – и они с Йеном играют в бильярд. Микки не понимает, что это плохая идея, до того момента, как они уже начали, потому что оказывается, Йен очень неплохо играет.

- Когда ты, блядь, этому научился? – недовольно спрашивает Микки, глядя как Йен загоняет очередной шар в боковую лузу. – Последний раз, когда мы играли, ты едва ли знал, с какого конца браться за кий.

Йен смеется и кидает мел Микки.

- Два года – это довольно долго, Мик, – замечает он, и это не звучит двусмысленно, словно он говорит о чем-то из их прошлого, о случавшихся с ними плохих вещах, это просто констатация чертова факта. Два года – это довольно долго. Два года – это достаточно долго, чтобы научиться играть в бильярд.

Тем не менее Микки расстраивается.

Позднее, когда Йен выигрывает и Микки с раздражением называет его чертовым обманщиком, но благородно отказывается от реванша, заканчивается смена Йена. Какая-то чика среднего возраста с охренительным афро заступает на его место, нянчится с тремя старыми пьяницами, которые на данный момент составляют всю клиентуру бара, и Йен свободен.

-Эээ, – говорит Микки, пока он по-прежнему сидит у бара, наблюдая, как Йен надевает куртку.

- Хочешь пойти еще куда-нибудь? – спрашивает Йен, как будто считает, что есть еще одна чертова причина для Микки все еще сидеть в этом дерьмовом баре, чем просто быть с ним. Микки встает с табурета, оставляя свое пиво, хотя не выпил и половины.

- Я собираюсь забрать Мэлли, – хотя это и не главное, и ему хотелось бы, чтобы Йен это знал, но он не говорит ничего. – Не хочу заставлять Мэнди возиться с ней всю ночь, она может быть той еще занозой в заднице.

- Ладно, – просто говорит Йен. – Тогда пошли.

О. Черт, Йен направляется домой, Йен сосед Мэнди, а Мэнди, та, кто сидит с Мэлли – они собираются в одно и то же место. Мозг Микки почему-то не сразу связывает эти факты между собой.

Итак, они отправляются в путь.

Бар не очень далеко от квартиры Йена и Мэнди, так что у них не особо много времени. Микки рад этому, потому что он не уверен, что знает, о чем говорить с Йеном, если тот попытается завести разговор. Весь вечер был настоящий сюр, половину времени Микки чувствовал себя так, как будто совершенно забыл всю их историю и просто зависает с обычным симпатичным парнем, другая часть их история была всем, о чем он мог думать и не мог из-за этого дышать. Прошло столько времени, а Йен все такой же, и в то же время совершенно другой. Теперь он может играть в пул. Он по-прежнему кладет руку на затылок и лохматит волосы, когда раздражен.

Каким-то образом сегодняшний вечер напомнил Микки о том, что было… блядь, почти пять лет назад, это было пять чертовых лет назад. Это напомнило ему о том времени, когда они с Йеном только начали тусить вместе – вскоре после того, как начали трахаться, но еще до того, как их застукал Кэш, и Микки в первый раз загремел в колонию. Микки не понял, что происходит, когда они первый раз оказались в постели, они просто кончили, а Йен закурил сигарету, вместо того, чтобы сразу уйти. С тех пор все развивалось по спирали.

Сама идея, что кто-то действительно хочет проводить время с Микки, никогда не приходила ему в голову до этого, и он вроде как растерялся.

Это было почти пять чертовых лет назад, и сейчас, после всего, кажется невозможным, что Йен по-прежнему может хотеть быть рядом с ним.

Невозможным, а может и нет, потому что это действительно происходит. Потому что они идут вместе, молчат, прислушиваясь к звукам города вокруг них, к людям, орущим и хохочущим в отдалении, машинам, музыке и шуму, слишком громкому для такого позднего времени. Они идут вместе, и их плечи все время задевают друг о друга.

Они оба в пальто и свитерах, футболках и перчатках, и не могли бы по-настоящему прикоснуться друг к другу, даже если бы попытались, но все же каждое столкновение их тел сводит Микки с ума, потому что Йен не старается этого избежать. Тут полно места на тротуаре, и Йен мог бы запросто пройти вперед, создать некую дистанцию между ними, если бы прикосновения его беспокоили, но он не делает этого.