Север помнит (СИ)

Сандор только недавно осознал иронию судьбы: его старший брат уничтожил его, и Старший Брат заставил его возродиться. А еще он понял, что если сделает то, что задумал, то приговорит свою прежнюю госпожу, Серсею Ланнистер, к смерти.

Лично Сандора это не особенно волновало. Он знал, почему Серсея с такой охотой взяла его к себе на службу: Грегор был бешеным псом лорда Тайвина, и Серсея ухватилась за младшего Клигана в надежде добиться того же результата. Всю свою жизнь она пыталась стать бледной тенью своего лорда-отца, и конечно, ей хотелось, чтобы Сандор стал таким же ненормальным уродом, как и его брат. Но, как и во всем остальном, она обломалась.

Впрочем, Сандор был благодарен ей. В некотором роде. Когда после смерти отца он сбежал из дома, ему пришлось бы спать на псарне, если бы его не заметила Серсея. К тому же она спокойно смотрела ему в лицо, правда, лишь чтобы оценить, насколько он безобразен. Сандор получил свое прозвище от Джейме, который как-то в шутку назвал его верным псом Серсеи. Сандор ждал и надеялся, что Джейме будет ревновать, но он глубоко ошибался. Джейме был молод, великолепен, красив, богат, талантлив и невредим, его обожали все – и лорд Тайвин, и Серсея, и Тирион, так что здоровенный уродливый дружинник никак не мог с ним соперничать. Джейме никогда в жизни никого ни к кому не ревновал, ну, может быть, только к Роберту Баратеону, и то он многие годы позволял тому распутничать, пьянствовать, насиловать и избивать Серсею. Если бы Роберт был Джоффри, а Серсея была Санса, а Сандор был единственным, кто стоит между ними, он бы такого не допустил.

Поначалу он старался. Ради Серсеи. Лаская себя рукой по ночам, он представлял ее лицо, хотя бы оттого, что больше не знал красивых женщин. Иногда, приходя к ней, он видел, что она лежит на полу или отчищает с платья пятна крови и вина, или пытается пудрой замаскировать синяки. Однажды он спросил, не хочет ли она, чтобы он, ее пес, защитил ее, но Серсея лишь горько улыбнулась и сказала, что ему не понять. Роберт – король. В глазах всех это она виновата, а не он.

Я охрененно хорошо понимал, что этот жирный пьяный мудак – король, а после него королем станет Джоффри. Сандор отлично помнил тот момент, когда до него дошло, каков Джоффри на самом деле. Это был день, когда родился Томмен, еще один золотоволосый принц. Сандор хорошо знал, что все бастарды Роберта черны, как уголь, но старался об этом не думать: не его это дело. Его приставили охранять Джоффа; Серсея души не чаяла в этом маленьком говнюке, всячески баловала и нежила его, а Роберт, наоборот, либо бранил, либо отвешивал затрещины, но в целом не проявлял к нему интереса. Что ж тут удивляться, что Джофф уже в пять лет был циничным и жестоким. Когда ему сказали, что у него родился братик, он не раздумывая приказал Сандору убить его. «Я не хочу братика, - сказал он. – Мне не нужны братья. Однажды я стану королем, так что больше никто не нужен».

В тот вечер Сандор пошел в город и сильно напился, даже больше, чем обычно. После того как его первые попытки отомстить брату провалились, он стал вести такую же жизнь, как и Грегор, – служить Ланнистерам, отскребать дерьмо с их сапог, наводить ужас на их врагов, пропивать свое жалованье, и так без конца. Он вспоминал, как ему хотелось, чтобы его заметили Джейме или Роберт, он хотел доказать, что так же достоин уважения, как и они, что он не просто их пес. Он страстно желал, чтобы Джейме приревновал Серсею к нему, мечтал вернуться в Красный замок и вызвать его на поединок. Сразиться с Цареубийцей. Но Джейме носил свое прозвище почти с гордостью, и это пятно лишь добавляло ему великолепия. Он, как истинный рыцарь, убил чудовище, но все осуждали его за это. Впрочем, Сандор знал, что истинных рыцарей не существует.

Серсея опять ошиблась. Вот чего ему было не понять.

Погрузившись в воспоминания, Сандор мог бы еще долго бродить по мерзлой чаще, но его внимание привлекли первые лучи света. Занималось хмурое утро. Он огляделся вокруг и узнал берег реки, где их с пташкой захватили разбойники из Братства. Вот кусты, в которых прятались эти ублюдки, - пташка первая заметила опасность, и Сандор почувствовал гордость за нее и одновременно устыдился, что сам не опознал засаду. Может, без него ей будет лучше. Но если кто-нибудь из этих уродов хотя бы подумает о том, чтобы тронуть ее, если этот конопатый дорнийский гаденыш…

Держи себя в руках. Сандор прищурился. Он огляделся в поисках какого-нибудь тощего деревца, которое можно сломать пополам, представив себе, что это Энгай-лучник, как вдруг заметил на камнях пятна крови. Почва здесь была взрыта и затянута коркой льда, и Сандор сразу увидел отпечатки копыт. Следы шли по грязи и исчезали в подлеске.

У него екнуло сердце. Он отпихнул в сторону ветку, пригнулся под ней и пошел по следу, настолько быстро, насколько позволяла больная нога.

- Неведомый! – позвал он. – Где ты, мальчик? Неведомый!

Ты спятил, Пес. Даже если коню удалось убежать, прошли почти целые сутки с тех пор, как его ранили, а в этих лесах полно волков, да еще одна волчица, которую Сандор своими руками выпустил на волю. И почему я не оставил эту сучку сидеть в клетке в Девичьем Пруду? Еще одна идиотская выходка. Правда, Неведомый такой же строптивый и своевольный, как и его хозяин, так что, может быть, он из чистого упрямства откажется умирать. Но если нет… Сандору придется где-то искать себе коня, а без денег это непросто. У него в седельных сумках остались несколько драконов и дюжина оленей, но…

Сандор перешел замерзший ручей, один из бесчисленных притоков Зеленого Зубца, которые наводняли эти низины, и углубился в заросли тонких голых деревьев. Почва чавкала под ногами, прелые листья и грязь липли на сапоги. Наконец, среди стволов он заметил нечто черное, слишком большое, чтобы быть волком.

- Неведомый! – Сандор сполз по склону холма. – Твою ж мать, седьмое пекло…

При звуке его голоса жеребец чуть приподнял голову. Конь лежал на боку, тяжело дыша, его морда была вся в пене - очень плохой знак. Там, где он упал, было много засохшей крови. Неведомый почти по-человечески застонал от боли и страха. Сандор, шатаясь, пересек лужайку и опустился рядом с ним на колени.

- Тише, мальчик, - прошептал Сандор, гладя шелковистые черные уши жеребца. – Все хорошо, я здесь. Давай, малыш, я посмотрю. Вот так, молодец. Ну-ка, вставай.

Ему пришлось довольно долго уговаривать коня и даже пару раз пригрозить ему, и в конце концов Неведомый с трудом перекатился на живот, подогнув передние ноги. Сандору удалось осмотреть его спину, и он скривился, увидев, насколько серьезны раны коня. Из спины торчали две сломанные стрелы, плоть вокруг них была разорвана – видимо, Неведомый пытался выдернуть стрелы зубами. В бедре тоже была сломанная стрела, она вонзилась глубоко в мышцу, и Сандору стало ясно, что конь не сможет ступать на заднюю левую ногу. Лошадей обычно избавляют от страданий и при гораздо более легких ранениях, и если Сандор хочет как можно быстрее добраться до Королевской Гавани, будет очень глупо с его стороны нянчиться с жеребцом здесь, на дороге, да еще при том, что он сам хромает. Самый лучший выход – это избавить Неведомого от мучений, отдать его богу, в честь которого он назван, забрать деньги и купить первого же мало-мальски пригодного коня.

Да, это самый лучший выход. Сандор нащупал нож, висевший на боку. Захватив его в плен, разбойники отобрали у него оружие, но, покидая холм, он забрал его с собой, и никто не озаботился тем, чтобы остановить его. Вынимая клинок, он почувствовал, что пальцы отказываются ему служить.

Неведомый увидел нож. Он долгие годы служил своему хозяину и был с ним в бесчисленных схватках, поединках и битвах; он знал о смерти столько же, сколько и любой человек. Жеребец не сопротивлялся, не пытался убежать. Он спокойно лежал, полностью вверяя себя Сандору. Тот приложил палец к лоснящейся шее, почувствовав слабые толчки пульса.

Давай, сделай это. Дурак, это всего лишь лошадь. Сандор крепче сжал нож; его рука начала дрожать, а он не хотел все портить. Быстрая смерть. А потом его съедят волки. Видишь, сучка? Видишь, что я делаю для тебя?