Место третьего (СИ)

Тогда сенсей решил сделать упор на гипноз, чему я поначалу сопротивлялся, но, как всегда, вмешалась мама. Сеансы у психолога продолжались, но продолжались и приступы, поэтому она надеялась, что это поможет. Первая попытка, можно сказать, увенчалась успехом. Приступы не исчезли совсем, но стали не такими яркими, как до этого. Это раньше всё доходило до головокружения и, в некоторых случаях, потери сознания, теперь же это случается уже реже — один-два раза за пару недель — и выглядит иначе.

Мы с Рицкой просто сидим, скажем, за просмотром фильма, вдруг он застывает, глаза останавливаются в одной произвольной точке на минуту, а затем он вздрагивает, как будто просыпаясь, мотает головой и просит поведать, что сейчас происходило на экране. Не могу сказать, что меня это не напрягает, но хотя бы не как тогда… когда я впервые увидел весь этот кошмар. Рицка и сам уже почти смирился с провалами, поэтому подсознательно и я начинаю верить в то, что Сяхоу действительно раз и навсегда поможет этой проблеме исчезнуть, чем бы она ни была.

Однажды я даже пустился во все тяжкие и позвонил Томо, чей номер выведал у одной Жертвы в «Рождении мага» — хотел окончательно убедиться в том, что это что-то несистемное. Обрисовал ему все симптомы, Томо надолго задумался. Потом ответил, что человеческий мозг — вещь куда менее изученная, чем просторы вселенной. Раз рентген не показал видимых повреждений, то это может быть что угодно. Мозг, бывает, иногда просто «коротит» в результате стресса, например, а ещё это может быть чем-то даже соматическим. В любом случае, ему неизвестны случаи влияния Системы на человека подобным образом, хотя может быть всякое. Даже есть вариант, что так Сила пытается пробиться на поверхность, но встречает какую-то преграду. Но Томо пообещал, что, если к моменту поступления Рицки в Луны эта дрянь не пройдёт, он этим лично займётся. На том и распрощались.

Мой собственный день рождения подкрадывается быстро и незаметно, как вор к припозднившемуся прохожему. Я этот день, по правде сказать, не люблю. В детстве наверняка радовался — подаркам, но с момента отъезда в Гоуру четырнадцатое ноября меня просто раздражает и выматывает. Во-первых, на шаг ближе к могиле, на голову выше ответственности и на килограмм больше знаний, которые должны были появиться в минувший год. То есть опять я кому-то что-то должен. Ну и во-вторых, эти утомительные звонки…

Сначала, конечно, звонила мама, и непременно с самого раннего утра, когда я либо стоял одной ногой в ботинке, собираясь на занятия, либо как раз подходил к аудитории, либо, как было в прошлом году, посреди самого урока, когда в класс засунулась голова младшеклассника и сообщила, что Аояги-семпая срочно зовут на телефонный узел. После обеда — тоже, разумеется, в самый удачный момент — звонил папа, и мне вновь приходилось топать в другой корпус. Как будто нельзя вместе собраться и позвонить! Под вечер я всегда уже сам находил у кого-нибудь нелегальный телефон, звонил домой и, попросив позвать Рицку, иронично предлагал меня поздравлять.

Ну и многие, кто в это время отлавливал мои пробежки до телефонного узла и обратно, тоже начинали сыпать поздравлениями, от которых я уворачивался как мог. Не люблю я всё это, просто не люблю.

Так было в Гоуре, а теперь можно хотя бы родительских звонков не опасаться. Зато за два дня до этой «великой» даты выясняется, что нарваться я могу на нечто куда более страшное, чем телефонные разговоры. Потому что за ужином мама предлагает мне… «позвать всех друзей и весело отметить юбилей»… А потом обещает заказать торт, что добивает меня окончательно.

Вначале я пытаюсь как-то отшутиться, мол, не такая уж и важная дата, и вообще, вот когда пятьдесят стукнет — тогда и отмечу с размахом, и приглашать мне никого не хочется, это же для тебя, мама, будет так хлопотно, будний день всё-таки, да и Рицку как раз в Кимори везти… Но она почему-то продолжает так напористо стоять на своём, словно от этого моя жизнь зависит, и безопасные аргументы у меня вскоре заканчиваются.

Как ни странно, выручает папа. Опустив край своей извечной газеты, он устало произносит:

— Мисаки, Сэймею исполняется пятнадцать, а не пять, а это не подходящий возраст для домашних вечеринок с чипсами и газировкой. Ему наверняка хочется отметить день рождения не под присмотром родителей, а с друзьями где-нибудь в кафе. Оставь его в покое.

Это немного охлаждает мамин пыл. А после ужина отец зовёт меня в свой кабинет и вручает пятитысячную купюру с напутствием: «Развлекайтесь». Я говорю: «Спасибо», — и я на самом деле ему благодарен за заступничество, иначе мы с мамой попросту поругались бы.

Деньги я, конечно, взял, но вот развлекаться на них с кем-то не планировал. Я вообще не хотел сообщать никому в школе о своём дне рождения. Но Амида-кун и его друзья, конечно же, уже в курсе. Когда я прихожу на занятия следующим утром, они обступают меня, стараясь выпытать, как я собираюсь провести завтрашний день. Отвечаю им то же, что пытался сказать маме: не хочу ничего отмечать, не люблю, и вообще — не нужно. Но они слишком настойчивы, а обижать их резким отказом нельзя. Поэтому в итоге мы сходимся на нейтральном варианте: посидим в каком-нибудь кафе впятером после уроков. Рафу-кун говорит, что раз в библиотеке время проводим, то можно сделать то же самое, только вне школы и с едой — разница невелика. Мне остаётся лишь согласиться.

Мы с Соби стоим на маленьком островке земли среди бесконечной черноты Системы, отливающей фиолетовым. С разных сторон на нас летят вспышки заклинаний, огненные лучи и поблёскивающие ограничители, как будто противников сразу несколько, но ни одного не заметно. Соби удаётся отражать каждую атаку короткими щелчками пальцев, не произнося ни слова. Я озираюсь, силясь разглядеть хоть одну пару, но, похоже, мы здесь действительно одни — атакует сама Система.

Вдруг всё резко прекращается, в наступившей тишине отчётливо слышно тяжёлое дыхание Соби и чьи-то медленные звонкие шаги. Соби поворачивается на звук и отводит руку в сторону, заслоняя меня.

— Вот он — наш враг, Соби, — шепчу я. — Всё это было просто иллюзией, мороком. Уничтожь его немедленно, пока снова не начались атаки!

— Слушаюсь, — Соби поднимает ладонь. — Мизерикордия!

Я с ухмылкой смотрю, как материализовавшийся в две мерцающие полоски электрический разряд летит к соперникам, лиц которых до сих пор не видно. Одна из фигур вдруг бесстрашно шагает навстречу заклинанию, выходя из тени… и я вижу, что это Рицка.

— Остановись!

Я бросаюсь к Соби, повисаю у него на руке, но в уши вдруг врезается противное жужжание, как будто рядом со мной запустили сразу с десяток электропил.

— Он наш враг, Сэймей, — отвечает Соби с полным равнодушием.

— Рицка!..

Жужжание становится ещё громче, заклинание ускоряется… и меня подбрасывает в кровати.

Волосы липнут к мокрому лицу, пижама тоже пропиталась потом. До звонка будильника всего десять минут, а телефон надрывно жужжит, неторопливо скользя по столу. Тяжело дыша, открываю крышку только для того, чтобы сбросить звонок — это всего лишь Соби. Не знаю, что ему понадобилось от меня в такую рань, но что бы ни было — подождёт.

Приняв душ, который смыл не только сонливость, но и воспоминания о ночном кошмаре, отправляюсь будить Рицку. Открыв заспанные глазки, вместо пожеланий доброго утра, он шепчет: «С днём рождения», — и крепко обнимает.

— Спасибо, Рицка, ты первый, — улыбаюсь я, целуя его в щёку.

— Подожди, у меня есть подарок!

Он спрыгивает с кровати, шарит в ящике стола и торжественно протягивает мне разрисованный альбомный лист. С усмешкой разглядываю карандашный рисунок, на котором… я. Сижу за компьютером вполоборота, вид серьёзный, Ушки торчком. Рисунок совсем неумелый — Рицка никогда не был силён в рисовании: анатомия как у бобра, цветная штриховка то тут, то там вырывается за контурные линии, да и Ушки непропорционально огромные, почти ослиные. Зато очень много легко узнаваемых деталей: и телефон у меня под рукой лежит, и хвост не виден, и на экране компьютера Гугл открыт — я всегда этой вкладкой загораживаю другие страницы браузера, если кто-то вдруг в спальню без предупреждения заходит.